Десятые
Шрифт:
И, разглядывая себя в зеркале, Трофим видел такие же глаза, они передались и его детям. И это его очень радовало: «Продолжается ветвь, не стирается».
– Привет, дорогие! – сказал. – Как жизнь?
Поздоровались за руку, и Юрка начал несмело:
– Говорят, ты, это… народ вербуешь с этими, с фашистами воевать.
– Хо! – Трофим опешил. – Кто это наплел, Сашка, что ли?
– Ну да. Он собирается уже…
– Ну человек!.. Никого я не вербую. Я гуманитарку везу на Донбасс. Одежду, продукты…
– Да
– Возьми-и… пигодимся.
«Уж тебя-то куда?» – про себя усмехнулся Трофим.
Димка был самым молодым из трех местных парней, но и самым хилым, увечным каким-то. Подволакивал ногу, дрожал, говорил невнятно. То ли с рождения такой, то ли случилось с ним что… Впрочем, нездоровье не было препятствием для питья при первой возможности, драк то с Сашкой, то с Юркой.
– Милые мои, давайте так. – И Трофим повторил то же, что говорил недавно Сашке.
Парни кивали, но видно было, что готовы прямо сейчас забраться в машину и отправиться с Трофимом.
– …Готовьтесь, потренируйтесь, ладно? Просто так, такими, туда нельзя. Там война, парни.
– Да мы сможем.
– Мы не т-тусы! – расправил узкие плечи Димка.
– Я знаю, знаю. Но не могу сейчас взять. – Трофим решил поиграть: – Мне там, – мотнул головой вверх, – разрешение получить надо. Рассказать про вас… Это же не просто так: сел и поехал. Там дело серьезное.
– Точно расскажешь? Не забудешь?
– Ну, Юрок, обижаешь. Конечно…
Парни вроде бы поверили, успокоились. Настроились ждать решения наверху.
Когда Трофим уже сел в машину, в окошко стукнул Юрка; Трофим опустил стекло.
– Эт самое, неудобно… мы по прошлым должны… – замямлил Юрка. – Не мог бы одолжить еще… сколько считаешь возможным…
– У меня пенся пятого! – сунулся Димка. – Отда-ам.
– На бухло? – строго спросил Трофим, хотя вопрос этот был, по сути, бессмысленным.
– Не-не, на хавчик! Завтра автолавка как раз.
Трофим хотел сказать: «Мне Сашка говорил, когда брал взаймы». Не стал – лишний повод им для вражды. Достал деньги. Протянул тысячу. Попросил:
– Не бухайте, парни. Вот вернусь, привезу закуски хорошей, бутылку нормальной водки. И посидим.
– О, это правильно! Спасибо, Трош!
– Да не за что…
Почти смерклось, лишь на западе, на самом краешке неба, еще оставалась багряная полоска заката… Трофим осторожно пробирался по проселку к асфальту. Слушал радио. Интервью с кем-то как раз, как нарочно, о сельском хозяйстве.
– Анатолий Прокопьевич, – спрашивал корреспондент, – что из продуктов питания у нас доморощенное, а что привозное? И сколько денег мы отдаем чужому фермеру?
– В среднем в год Россия импортирует продовольственных товаров на сумму тридцать – сорок миллиардов долларов. По прошлому году примерно
– Что еще мы завозим?
– Импорт рыбы и рыбной продукции в прошлом году составил два с половиной миллиарда долларов. Примерно на такую же сумму импортировались томаты. Молочная продукция – на две целых четыре десятых миллиарда. Почти половина из Белоруссии. Двенадцать – из Финляндии, восемь процентов – из Германии… Мы ежегодно импортируем от шестисот до семисот пятидесяти тысяч тонн картофеля. На первом месте в прошлом году был Египет – двадцать три и шесть десятых процента, затем – Белоруссия с двадцати одним и тремя десятыми процента и Китай – немногим больше десяти процентов.
– Так, а как насчет мяса?
Трофим заслушался, утерял бдительность и ухнул в яму… Был бы на «жигулях» – наверняка бы подвеску разбил. Но немецкий внедорожник выдержал, вырвался из западни… Трофим, тихо ругаясь, потыкал кнопочку радио, убегая с той волны, которая отвлекла…
– На ближайшие выходные, – заговорило радио задумчивым мужским баритоном, – намечена акция протеста врачей. Ее проведение согласовано с властями Москвы, местом проведения определена Суворовская площадь. Сейчас мы с коллегами попробуем разобраться, против чего же выступают столичные медики.
– Не только столичные, не только, – торопливо поправил другой голос, стариковский, уже заранее возмущенный.
– Нет уж, – Трофим приостановился, – а то разобьюсь, в натуре.
Эти темы его всегда выводили из себя – за рулем лучше не слушать… Вставил диск с новой песней Александра Скляра, которую слушал на дню по сто раз и не мог наслушаться. Давным-давно ничего дельного не писавший рокер вдруг разродился чуть ли не шедевром.
Стук метронома и размашистый гитарный бой. И – чистый, четкий почти речитатив, а не напев:
Когда война на пороге,
Не вздумай смотреть назад,
Не спрашивай, по ком звонит колокол,
Он звонит по тебе, мой брат.
Трофим выбрался на асфальт, сделал звук громче, втопил газ. И помогал в салоне Скляру во весь голос:
Когда война на пороге,
Неважно – воин, рабочий, поэт,
У всех свое место в Истории,
И лишь предателям места там нет.