Детдом

Мурашова Екатерина Вадимовна

Настя Зоннершайн доела печенье и теперь рисовала оформление набора офисной техники в стиле «болото». Получалось – премиленько.

* * *

Настроение у Анжелики было душераздирающим и терпким, как Летний сад накануне листопада. Сама она признавала это вполне нормальным для образованной тетки накануне менопаузы. Жизнь сложилась так, как сложилась, и самым разумным было бы просто признать этот факт.

А вот Олега все-таки что-то не устраивало. Он пытался о чем-то говорить и это было ненужно и натужно, как растянутая в две руки бельевая резинка. По своей природе и Анжелика, и Олег были скорее молчаливы. Много разговаривали

только во время исполнения профессиональных обязанностей (чтения лекций и психологического консультирования) и по причине душевного неустройства.

– Ты помнишь, Белка, когда-то мы говорили с тобою целые ночи напролет… Придумывали целые истории, рассказывали их друг другу…

– Какое все это имеет значение… теперь? – спросила Анжелика. – С высоты прожитых лет романтизировать половой инстинкт можно разве что опираясь на воспоминания юности.

– Ты уверена, что с высоты?

– Ну хорошо, пусть из пропасти прожитых лет. Как тебе будет угодно. Кай уехал на Белое море, это важно. И еще куда-то делась наша с тобой дочь. Давай лучше поговорим об этом.

– «Эта роза растет в страсти моря, глубина этой розы – любовь», – процитировал Олег.

– Что это? – удивилась Анжелика.

– Это стихи семилетней девочки, дочери Марины Цветаевой, – объяснил Олег. – По-моему, они замечательно выражают суть наших с тобой отношений.

Анжелика потрясла головой, как трясут лошади, отгоняя оводов.

– Ты знаешь, Анджа, почему никто из нас двоих так толком ничего и не добился в этой жизни?

– Это ты-то ничего не добился?! – Олегу все-таки удалось удивить ее. – Это как же тебя понимать? И чего ты, собственно, под этим «добиться» имеешь в виду?

– Видишь ли, Анджа, чем дольше я живу, тем больше мне кажется, что полная самореализация человека – штука все-таки парная. Так же, как и у развитых животных.

– А как же медведи? – спросила Анжелика. – Они самореализуются в одиночку. А павианы, на которых мы больше всего похожи в социальном плане, – так те прямо стадом и самореализуются. И уж кто как умеет…

Олег поморщился. Он не любил, когда ему возражали в тех областях, где он был не особенно уверен в себе. Там, где сомнений в его компетенции не было, он более всего ценил как раз хороший научный спор.

– Ты уходишь от разговора…

– Я? – удивилась Анжелика. – Ни от чего я не ухожу. Просто не очень люблю размазывать сопли по рельсам, когда поезд уже давно ушел. А вот о вещах конкретных поговорила бы с удовольствием. Что нам теперь делать? Как ты полагаешь? Не можем же мы просто сидеть, сложив руки, и ждать, когда эти почти дети во всем разберутся и все разгребут?

– Скажи, ты считала себя ребенком в их возрасте? – парировал Олег.

– Нет, конечно. Но моя мама считала и говорила, что я дура недоразвитая, и, может быть, где-то она даже была права…

– Ты жалеешь, что все так…

– Олежка, не начинай снова! Что делать сейчас? Вадим говорит…

– Да, да! Что же говорит твой распрекрасный Вадим?

– Олежка, ты что – ревнуешь?!

– Если честно, то да. Так бы и удавил голыми руками. Или даже горло перепилил его собственной кретинской расчесочкой…

– Идиот! Старый, седой идиот… Скажи, а тебе этот клад как историку, что, совсем не интересен?

– Знаешь, я специально старался не думать об этом все эти годы, когда Кай жил рядом со мной. Настоящий исследователь должен быть бесстрастен по отношению к объекту исследования. В этом залог его объективности, хотя, конечно, она все

равно никогда не бывает абсолютной. А этот клад… он для меня с самого начала как-то излишне эмоционально нагружен…

– Может быть, ты и прав… А скажи мне еще вот о чем: почему раз за разом на протяжении многих лет эти загадочные сокровища вроде бы случайно, но стягивают в тугой узел судьбы все одних и тех же людей? Семья Кая, Алекс, Вадим, загадочный рыжий монах, я, мои подруги, ты… Что это за мистика такая?

– Я думаю, что скопление очень ценных материальных предметов, то, которое принято именовать сокровищем, по закону перехода количества в качество приобретает еще и некое духовное измерение. А уже это духовное измерение начинает искажать под себя нити судеб, перекраивает материальный мир по механизму обратной связи. Например, раз за разом притягивает к себе некоторых людей, вплетает их судьбы в свою жизнь. Кроме того, оно само обретает подобие биологической жизни, судьбы, характера. Может даже сформировать «свой круг» друзей и врагов так, как это делает обычный человек. Именно отсюда легенды о злобных или, наоборот, охранительных драгоценных камнях, проклятых кладах…

– Да-а… Спорно, но, по крайней мере, оригинально. А как ты думаешь, «наше» сокровище – оно какое? Какой у него характер? Насколько оно опасно для нашей молодежи?

– Ну, если судить по археологическим и прочим легендам, то «наше» сокровище – еще довольно спокойное и безобидное. Большинство кладов гораздо более кровожадны…

– Твоими бы устами… – вздохнула Анжелика. – Но если вспомнить всю историю с самого начала, с 11 века… Публичное изнасилование Владимиром полоцкой княжны Рогнеды, попытка их общего сына заколоть папочку, полоцкий князь-волхв Всеслав, умевший, по мнению современников, оборачиваться волком. Ефросиния, если я правильно понимаю, его родная то ли внучка, то ли правнучка – и сотворенный ею крест как бы искупление и одновременно аккумулятор всех этих симпатичных событий… И уже потом, здесь… Гибель семьи Кая, «красной проститутки» Фроси , семьи Кривцовых (прим. авт. – эти события описываются в романе «Земля королевы Мод»)… Не верится мне как-то, уж прости, в «безобидность» этого дурацкого клада…

Глава 17

На следующее утро позвонила Света.

– Так ты едешь? – спросила она у Анжелики.

– Прости, куда?

– Как куда? – удивилась Светка. – Туда же, куда и все, естественно. Оставить молодежь без присмотра? В конце концов, у тебя где-то там родная дочь ошивается. И ты единственная дорогу и обстановку знаешь, потому что когда-то была там в экспедиции. Ленка сказала, что моя иномарка не годится, так как на тамошних дорогах сразу сядет на брюхо и там и останется. Едем на милицейском козле, Ленка его где-то по своим каналам на время раздобыла, под залог своей машинки. Олег уже спальники и палатки купил, он все-таки полевик и лучше всех в этом разбирается…

– Олег? Спальники?

– Ну да! Если не едешь, так ты хоть пальцем в атлас ткни, где это приблизительно все может быть: база ваша, деревня, откуда Кай родом, и все такое. Атлас я в ларьке купила, а Ленка еще какую-то стратегическую морскую карту притаранила. Ну, это на случай, если придется уходить океаном через северный полюс…

– Почему через северный полюс?!

– Чтобы сразу с кладом в Канаду попасть! – Светка разозлилась. – Ну что ты все ерунду спрашиваешь?! Олег, между прочим, только и спросил: когда и где встречаемся?!