Детектив и политика. Вып. 1
Шрифт:
Книппель пригласил их в кабинет, усадил Джимми в кресло, налил «шерри».
— Это подкрепит жизненные силы, — сказал он и приготовился слушать рассказ Уллы.
— Можно взглянуть на фото в газете? — спросил он, когда она закончила.
Фотографию он рассматривал долго. Улла нервничала. Терпение не было сильной стороной ее натуры.
— Вы его знаете? — не выдержала она.
Старик поднял глаза, отложил лупу.
— Полной уверенности у меня нет.
Улла разочарованно вздохнула, но на Книппеля это не произвело впечатления.
— Я
— О ком вы говорите?
Джимми без сил полулежал в кресле, внимательно глядя на обоих.
— О Карле Аугсбургере.
Книппель встал и прошелся по комнате. Остановился перед Уллой.
— Ничего не поделаешь, придется подключить полицию. Вам это не по плечу. Дайте мне адрес свидетеля и газетную вырезку. Утром я им позвоню. Думаю, что кое-какие старые связи еще сработают.
Он положил бумаги на письменный стол, прижал скоросшивателем.
— А что делать с вами? — Книппель озабоченно взглянул на Джимми. — Наверное, нужен врач?
Джимми покачал головой. У него просто сильная слабость, и нужно немного полежать, чтобы прийти в себя. Уговоры Уллы действия тоже не возымели.
— Рентген? Чушь собачья!
— Ну хорошо, — согласился старик. По телефону он заказал такси.
— Как только что-то прояснится, позвоню, — пообещал он Улле и сунул в руки шоферу денежную купюру.
— Пожалуйста, развезите молодых людей по домам.
20
Хорсту Бринкману шел уже шестидесятый год и в отличие от многих сверстников он с нетерпением ждал, когда же этот год наконец кончится. В шестьдесят полицейские уходят на пенсию. Бринкман был хаупткомиссаром бохумской уголовной полиции. Он прошел по всем ступенькам служебной лестницы, получил все возможные надбавки и теперь твердо знал размер будущей пенсии. Начиная тридцать пять лет назад службу в полиции, он и помыслить не мог о таком — уйти в должности хаупткомиссара. Тогда хаупткомиссары считались «крупными шишками», и необходимо было добиться незаурядных успехов, чтобы дослужиться до столь высокого поста. Однако времена менялись. Карьера Бринкмана была тому лучшим свидетельством. Он не раскрыл никаких крупных дел и все свои повышения в буквальном смысле «высидел».
Адвоката Книппеля, которому Бринкман обязан был назначением в полицию, он не видел очень давно. Тем сильнее было его изумление, когда старик сам позвонил ему и договорился о встрече. Книппель приходился близким другом его отцу и по старой привычке обращался к комиссару только по имени. Бринкману не оставалось ничего другого, как продолжать именовать его «дядя Руди».
История, которую Книппель ему изложил, Бринкмана не убедила.
— По-моему, сильно смахивает на книжку «Эмиль и сыщики» [10] , — засомневался он.
10
Повесть для детей известного западногерманского писателя
Но старик продолжал настаивать.
— Ты бы хоть приказал внимательно исследовать мопед, Хорст.
— Они наверняка это сделали, но если тебе так хочется, я позвоню в Дальхаузен.
Там никто не мог припомнить такого случая. Дежурный попросил позвонить еще раз после обеда, когда на дежурство заступит другая смена.
Послеобеденный звонок Бринкмана имел хоть какой-то результат. Хауптмайстер Лохнер вспомнил происшествие и, порывшись в бумагах, нашел даже соответствующее донесение.
— Проверьте, были ли расследованы обстоятельства того несчастного случая, — попросил Бринкман.
Лохнер достаточно долго служил в полиции, чтобы не понять: что-то тут не так. Почему один из начальников комиссариата интересуется давно забытым простейшим случаем?
Нервно листал он донесение, пробегая скупые данные об обстоятельствах происшествия.
— Минутку, господин хаупткомиссар, я передам трубку коллеге Шванду, он как раз составлял донесение.
И, прежде чем Бринкман успел что-то ответить, Лохнер положил трубку на письменный стол и позвал Артура Шванда, предававшегося вместе с Эрвином Цибуллой столь полюбившемуся им с недавних пор детскому занятию.
— Так что же вы выяснили по обстоятельствам несчастного случая? — спросил Бринкман. В голосе его слышалось нетерпение.
— Ну, несчастный случай, вы ведь знаете, чего там особенно выяснять. Когда мы прибыли, он там лежал. И свидетелей не было.
— А вы не обнаружили на мопеде следов, что позволили бы предположить постороннее воздействие?
— Я больше занимался пострадавшим, господин хаупт-комиссар. Вот мой коллега, возможно, он знает больше. Он производил погрузку мопеда.
Шванд подозвал Эрвина Цибуллу.
На другом конце провода бушевал Бринкман, однако Шванд, не обращая внимания, отвел трубку в сторону и быстро объяснил Цибулле, в чем дело.
— Итак, это вы занимались мопедом, с которым произошел несчастный случай? Я прав? — спросил Бринкман, гнев которого сменился общим пессимистическим настроем по поводу состояния дел в дорожной полиции.
— Что вы имеете в виду, говоря «занимались», господин хаупткомиссар? Я погрузил мопед в наш фургон и принял необходимые меры по сохранности собственности.
— А идея исследовать мопед на предмет обнаружения следов постороннего воздействия вам, конечно, в голову не приходила?
— Но тут же все было ясно, господин хаупткомиссар. Булыжная мостовая, дождь, влияние алкоголя, да и водителю почти семьдесят пять.
— Допустим так, но вам ведь известна инструкция, предписывающая тщательное исследование всех транспортных средств, потерпевших аварию, на предмет следов постороннего воздействия?
Цибулла промолчал.
— К тому же у вас имелись для этого основания. Мне стало известно, что внучка потерпевшего была у вас в участке и поделилась своими подозрениями.