Детектив и политика. Вып. 1
Шрифт:
19
На ужин был печеночный паштет.
— Снизойди, господи, будь нашим гостем, — молился ее отец.
«Я угощу тебя, господи, своим паштетом,» — подумала Улла.
После новостей шла веселая викторина «Угадай кто?».
Так кто же она? Беспомощная, растерянная, зашедшая в тупик.
Ее розыски и в самом деле зашли в тупик. След человека, который — в том случае, если он еще жив, разумеется, — мог иметь какое-то отношение к смерти деда, затерялся тридцать пять лет назад.
В следующее воскресенье был день благодарения, о том, чтобы не пойти
Дома после обеда (глава семейства уснул на тахте, Улла убирала вымытую посуду) мать достала из шкафа бумажник Эмиля и разложила содержимое на письменном столе. Удостоверение личности с фотокарточкой шестидесятых годов; фотокарточка матери с двумя дырками, должно быть, с какого-то документа; маленький красный партийный билет с отметкой об уплате членских взносов по сентябрь включительно; старый пропуск, где указана профессия: служащий охраны; пожелтевшая газетная вырезка: Эмиль перед зданием Национально-демократической партии в Ваттеншайде; инвалидная карточка; записка с адресом; совсем недавнее газетное фото: бургомистр вручает трем мужчинам огромный ключ.
Когда все следы воскресного обеда были устранены и мойка из нержавеющей стали заблестела как новенькая, Улла подсела к матери. Вдвоем разглядывали они сокровища, которые Эмиль Штроткемпер сберегал в собственном бумажнике.
— Ты знаешь тех, кто на фотографии?
— Вот здесь, рядом с дедушкой?
— Нет, рядом с бургомистром.
— Но здесь же подпись: «За многолетнюю блистательную и многотрудную деятельность германская ассоциация владельцев отелей на своей ежегодной конференции, состоявшейся в отеле „Эксцельсиор“, наградила Хуберта Фронцена (Бохум) и Генриха Лембке (Вестерланд) почетными золотыми ключами. Серебряный ключ вручен за достойные подражания нововведения владельцу отеля в Дюссельдорфе Хансу Марино. Бургомистр Эллердик, вручая награды, заявил, что ему особенно приятно видеть среди награжденных жителя Бохума».
Улла, недоумевая, взглянула на мать.
— А какое отношение имел ко всему этому дед?
— Бог его знает.
— Но что-то было очень важное, если он таскал эту фотографию в бумажнике. Ведь другие документы в бумажнике были для него очень важны: удостоверение личности, партийный билет, фотография бабушки, демонстрация перед штаб-квартирой нацистской партии, инвалидная карточка.
— А чем важна была ему записка с адресом?
— Как ты думаешь, мама, это почерк деда?
— Вильгельм Мюллер, Шеферштрассе, 29. Нет, взгляни, дед писал совсем по-другому.
Она положила раскрытое удостоверение личности, где стояла кривая подпись деда, рядом с запиской и на какое-то время задумалась, не находя убедительного объяснения ни фотографии, ни этой записке.
Улла ушла в свои мысли. Разочарование прошедшей недели боролось в ней с пробуждающейся заново жаждой знания. Она не рассказывала матери о своем расследовании. Зачем? Помощи
Улла вытащила бумажник из кухонного шкафа, позвонила по телефону и вскоре после этого ушла.
Шеферштрассе, 29.
Улла разглядывала домик со всех сторон: защищающая от ветра пристройка из цементированного оргстекла перед дверью, окна, украшенные тюлевыми занавесками.
— Великолепная маскировка для профессионального убийцы, — съязвил Джимми.
Улла яростно толкнула его в бок.
— Только не строй из себя героя, приятель!
В трамвае — мотоцикл у Джимми сломался — было достаточно времени поразмышлять, кем мог быть этот Вильгельм Мюллер из бумажника Эмиля. Варианты были самые разные — от нацистского преступника и профессионального убийцы до товарища по работе, по выпивке; при этом Улле приходили в голову самые опасные варианты, а Джимми — безобидные. Но для дальнейших теоретических построений времени уже не оставалось.
Нарочито небрежно Джимми подошел к входной двери дома и нажал кнопку звонка.
— Открой, Луиза, кто-то звонит.
Вилли Мюллер сидел в кресле и разгадывал кроссворд.
— Я ничего не слышала, — буркнула супруга, не отрываясь от красочных фотографий в журнале «Нойе фрау».
— Тебе говорю, кто-то позвонил, — настаивал муж.
— Но кто бы это мог быть?
— Не знаю.
Любитель кроссвордов покачал головой.
— Вот видишь! Сам не знаешь, — довольно ответила жена.
Второй звонок не услышать было нельзя.
Луиза Мюллер сдвинула в сторону занавеску и выглянула в окно.
— Я их совсем не знаю, двое.
— Да открывай же, Луиза. Спроси, что нужно.
Женщина прошаркала по узенькому коридору и чуть приоткрыла входную дверь.
— Простите, вы фрау Мюллер?
Джимми сам понимал, что это была не особенно блестящая находка. Табличка с фамилией висела прямо перед его носом. Голова в двери кивнула.
— Не могли бы мы поговорить с вашим мужем, фрау Мюллер?
— А зачем он вам нужен? — спросила она недоверчиво.
Улла слегка оттеснила своего друга.
— Фрау Мюллер, — начала она так обаятельно, как только могла. — Я обнаружила адрес вашего мужа в бумажнике моего дедушки, а с ним произошел весьма странный несчастный случай.
Договорить она не успела.
— Мужа нет дома, — перебила ее женщина, собираясь захлопнуть дверь, но тут кто-то крикнул из дома:
— Что случилось, Луиза? Чего они хотят?
Улле с трудом удалось сдержать смех.
— Так вы позволите нам войти? — спросила она.
Голова в двери исчезла. Дверь оставалась закрытой на цепочку.
— Это из-за того несчастного случая, Вилли. Помнишь, старик… объявление в газете.
— Так кто там? Полиция? В воскресенье?
— Это его родственники. Теперь иди разбирайся с ними! Нужно было тебе так орать. Я их почти спровадила.
Медленно направился Мюллер к двери, внимательно разглядел посетителей через глазок, прежде чем открыть.
— Добрый день, господин Мюллер!