Детектив из Мойдодыра. Том 2
Шрифт:
– Поняла.
Я вздохнул.
– Мне бы твое понимание… У меня к тебе еще большая просьба есть. Когда будешь дорогу переходить, сначала налево посмотри, а потом – направо, чтобы тебя машина с синей мигалкой не сбила. То есть, приезжай одна, очень тебя прошу. А то, мало ли, местные власти подумают, что ты мне помочь хочешь.
– Все?
– Пока все.
Я бегом вернулся к дому, поднялся на шестой этаж и припал к окну. Отсюда прекрасно открывались подходы и подъезды к кинотеатру, а также крыши соседних пятиэтажек на случай, если неразговорчивая, но практичная Александра
Она приехала на трамвае, потопталась пару минут у кинотеатра, потом перешла через дорогу и направилась во двор, гордо подняв голову и глядя прямо перед собой. Черная куртка с меховым воротником, джинсы, серый пиджак и серый свитер. Вот она я: вся открыта, вся нараспашку, и все это мне очень идет.
Я осмотрелся по сторонам, открыл форточку и, когда она была метрах в тридцати от дома, окликнул ее и махнул рукой.
Александра Петровна повернула к подъезду. Я кинулся вниз.
Я несся по лестницам чуть ли не кувырком и успел добежать до первого этажа, нажать кнопку лифта, спрятаться за входной дверью и сделать пять глубоких вдохов, прежде чем она вошла в подъезд. Такому результату позавидовал бы сам курсант Самсонов.
Маневр удался. Александра Петровна среагировала на спускающийся лифт и потеряла бдительность.
Я возник у нее за спиной, не очень культурно ткнул пистолетом под лопатку и не очень вежливо толкнул к стене.
– Шура, не дергайся. Представь себе, что это – банальное изнасилование, – попросил я, расстегивая пиджак у нее под курткой.
Я честно старался не касаться груди, но на уровне верхней пуговицы грудь была повсюду. Пришлось отодвинуть ее в сторону, чтобы достать ствол из наплечной кобуры.
Александра Петровна заворочалась и попыталась перехватить мою руку, но я надавил сзади пистолетом и угрожающе повторил:
– Не дергайся!
– Хам! Скотина! Ты бы еще мне в штаны залез! – яростно зашипела она.
– Мы все успеем, не торопись. Отпусти руку, говорю, а то врежу!
Она послушалась и отпустила.
– В лифт!
В лифте Александра Петровна снова воодушевилась.
– Я отсюда без оружия не уйду! – с вызовом заявила она разрисованной половыми органами и актами пластиковой панели, в которую упиралась лбом.
Она сказала это твердо, и ее прямая, бескомпромиссная спина выразила уверенность в правом деле.
– Если мы договоримся, ты уйдешь отсюда увешанной оружием с ног до головы, – успокоил я ее. – Выйдешь из лифта – налево, вверх по лестнице к окну. В окно не прыгай – шестой этаж.
На площадке между шестым этажом и чердаком я разрешил ей повернуться, сесть на подоконник и закурить.
– Ты отсюда не выберешься. У тебя нет никаких шансов, – пригрозила она вместо благодарности.
Я с беспокойством взглянул через окно на соседние крыши и во двор, и снова на нее. Она не выглядела испуганной или сбитой с толку – она меня изучала.
– Нет, здесь я одна, – усмехнулась Александра Петровна
Можно было подумать, что наши намерения совпадают, если бы не тон, которым она все это высказала.
– А после Управления?
– А там тебя другие люди проводят. Куда сочтут нужным. У тебя нет другого выхода.
– Ты какой-то бред несешь, Шура! Или ты так вчера за меня переживала, что с ума сошла?
– Из города тебе не выбраться, – хмуро повторила она и отвернулась.
Выбираться будет проблематично, это я уже понял. Единственный вероятный союзник оказался врагом. Но, наверное, выбираться из города не страшнее, чем из подвала.
Зря я ее сюда позвал. Бабу на воз…
– И что, нашла уже свидетелей, которые видели, как эти трое мирно в подвале кран чинили, когда я туда с пистолетом ворвался? Сама нашла, или всем партизанским отрядом постарались? А давай-ка, попробуем иначе. Я буду твою безопасность гарантировать и не до Управления, а до первого выстрела в мою сторону. Тем более, что это у меня два ствола в руках.
Она сидела и слушала, глубоко затягиваясь сигаретой, злая, как злая собака, но мне показалось, что в ее глазах мелькнула неуверенность. Мелькнула и погасла.
– Ты меня не пугай! – взвизгнула она. – Не такие пугали! Ты что же думал, приедешь, настреляешь здесь народу на улицах и – домой, с благодарностью от провинциальных органов? А пятнаху строгого не хочешь, Бегущий Человек? Боевиков насмотрелся?
– А почему не полтаху мягкого? – возмутился я. – На тебе, наверное, много глухарей висит. Давай, вали, не стесняйся. У меня ведь даже перочинного ножа не нашлось, только в подвале вооружился. Там-то было совсем не кино. Мне бы и одного дубля хватило.
– Ах ты бедненький, безоружный. Не надо оружие на чердаках забывать. Это ваши, столичные штучки. У нас автоматами не бросаются.
Упоминание об автомате меня насторожило, но все же я понял, что наши взаимные обвинения как-то не очень стыкуются.
– Подожди… Послушай…
Но Александра Петровна явно нарывалась на скандал.
– Я тебя уже выслушала. Мне пора идти. Или, может быть, ты меня тоже застрелишь? Или краном по башке трахнешь?
– Надо будет, и трахну. Подожди…
Я не слышал, как открылась дверь на площадке, и о присутствии третьего – лишнего понял только по ее широко раскрытым глазам, в которых потух огонь возмущения, и заплясали озорные зеленые черти.
Я стремительно обернулся.
– А ну, вон отсюда! Я вам сейчас так трахнусь!
Женщина в накинутом на цветастый халат пальто поставила мусорное ведро на пол и уперла руки в бока, приготовившись к бою.
Я торопливо сунул руки с пистолетами под плащ.
– И ты – вон! – приказала она, испепеляя меня брезгливо-ненавидящим взглядом. – Давай, давай, застегивай свои поганые штаны и убирайся! А тебе-то как не стыдно? – наехала она на спрятавшуюся за мою спину Александру Петровну. – Внуков пора нянчить, а не по чердакам с гопниками шастать. Еще и одета прилично. Убирайтесь, кому сказала! Сейчас милицию вызову!