Детектив из Мойдодыра. Том 2
Шрифт:
Вот, так-то лучше. А то устроили тут какую-то Чикагу.
Стало смеркаться, и заметно похолодало. Я кружил по дворам, уставший, взмокший и замерзший, ориентируясь по архитектурным ансамблям. Вот уже второй квартал состоял из хрущевских пятиэтажек – значит, я удалялся от центра. К цели я тоже не приближался, да и сама цель пока не прояснилась. Минимум – дожить до рассвета, максимум – до коммунизма. О промежуточных этапах думать на ходу не хотелось, а остановиться и застыть посреди двора в позе Роденовского Мыслителя я не решался, опасаясь излишнего внимания со стороны негостеприимных краснореченцев.
Я свернул
Очередь тянулась шумно и долго и завершилась кружкой пенящегося пива. Я расплатился и оглянулся, куда бы присесть, но не нашел и оперся о ствол дерева, пытаясь втиснуться в развилку и хоть немного расслабить ноги.
Пиво оказалось неплохое, честно разбавленное, но холодное, и вскоре меня снова начало трясти.
– На глоток оставишь?
Рядом со мной стоял насупившийся дядька в каком-то невообразимом пальто и строго смотрел мне прямо в глаза.
– Что? – переспросил я.
– На глоток оставишь? – повторил он, кивая на кружку. – Если оставишь – я постою тут, подожду. Если нет – дальше пойду.
Я протянул ему оставшееся пиво.
– Дядя Паша, – представился он, вытирая дряблые щеки. – Меня здесь все знают.
Я кивнул. Отрываться от дерева не хотелось. Не хотелось и слушать поучительные истории, которыми жизнь дяди Паши была, несомненно, богата.
– А ты не местный, – сказал дядя Паша. – Я здесь всех знаю.
Я взглянул на него неприветливо.
– Командировочный я, из Челябинска. Монтажник высочайшей квалификации. Падал сотни раз… Теперь и я тебя знаю, и ты меня. Годится?
Что-то блеснуло в его спрятанных за мешками глазах.
– Если бутылку возьмешь – можно у меня присесть. Я здесь рядом живу, а жена как раз ушла. – Он понизил голос и доверительно сообщил: – Ты не бойся, мне много не надо. А тебе пиво не поможет, только хуже будет. Вон, как колотит. Водку-то прямо тут, в ларьке у Тамарки можно взять.
Я снова оглядел его с головы до ног, но на этот раз с нескрываемым интересом.
– А жена надолго ушла?
– Насовсем ушла, – пояснил он. – По уважительной причине.
– Так это же здорово! – обрадовался я. – То-то тебя здесь все знают, дядя Паша. А не отравит Тамарка-то?
5
Когда я проснулся, было еще темно. В носу зудела простуда, а может, это организм отгородился защитным барьером от миазмов дяди Пашиной берлоги.
Он воспринял мой ночлег, как нечто, само собой разумеющееся, принес заиндевевшую раскладушку с балкона, а потом добавил и матрац, наверное, за то, что ему удалось рассказать. Он рассказывал о своем падении торопливо, захлебываясь словами, ежеминутно ожидая, как, по-видимому, было уже не раз, что его перебьют, оборвут и, недослушав, затеют хоровое пение или драку.
Я терпеливо выслушал всю его жизнь вплоть до вчерашнего дня, и он проникся ко мне благодарностью, воплотившейся в матраце.
И все же оставаться навсегда у дяди Паши не хотелось, но нарваться на пулю в городе не хотелось еще больше. Третий вариант: обратиться за помощью к Александре Петровне мог плавно и ненавязчиво перейти во второй.
Имелся, конечно, довольно простой и почти стопроцентный выход из
Ради «Мойдодыра» стоит рискнуть и еще раз прокачать Александру Петровну.
Ни один из трех вариантов, которые я так уверенно тасовал, лежа на койке гостиничного номера, не состоялся. Вопрос о цели моего прибытия раскрылся довольно однозначно. Неизвестно, за что, но зачем – понятно и даже очень. Прибывшего уничтожить!
Другой немаловажный вопрос: насколько здесь замешана хлебосольная и чувствительная зеленоглазая мымрочка Александра Петровна Кравченко.
Позавчера она узнала все, что пожелала. Поначалу я пытался немного поскрытничать, но потом, тронутый ее заботой о моем желудке, выложил все. Что-то из моих знаний ей не понравилось, она отправила меня в гостиницу с глаз долой и махнула платочком. Огонь!
Правда, кроме нее я довольно тесно общался с парочкой, засевшей в Алешкиной квартире, с Галиной Сергеевной и с приемщиком багажа, но для них я остался абсолютно неизвестным. Чьим-то племянником, чьим-то двоюродным братом или просто на редкость тупым пассажиром, не догадывающимся, что улица Победы начинается прямо от вокзала. Они могли меня хорошо запомнить и даже подробно описать, но не могли знать, где я поселился. Хотя вполне возможно, что при желании найти в Краснореченске инкогнито из Петербурга не сложнее, чем в городе N. Вряд ли здесь гостиниц намного больше, чем институтов, но все равно, кто-то должен был проинформировать. Братва, к нам едет ревизор, в натуре! Достаем пушки и мочим!
И тут появляются в гостинице эти отутюженные Бобчинский и Добчинский. Они отличались от тех, что гоняли меня вместо мяча по городу, как будто носили футболки разных команд. Они тоже участвовали в открытии сезона, но с другой целью: поймать, а не убить. Вполне вероятно, что их послала зам. городничего Александра Петровна, чтобы предупредить последующие события. Так могли бы сразу сказать, не дожидаясь ведра с помоями.
Ну, и, если бы Александра Петровна захотела меня грохнуть, она бы реализовала свой замысел гораздо деликатнее, женственнее, без шумовых эффектов и общегородской показухи. И без пельменей. Мне, во всяком случае, почему-то так кажется.
Это – довод в ее пользу. Все остальные – не в ее.
Я с трудом дождался десяти утра, быстро и бесшумно оделся и выскользнул в прихожую.
Моя куртка, кажется, уже не менее известная народу, чем костюм королевы бразильского карнавала, висела на вбитом в стену гвозде. На удивление, ее никто не спер, несмотря на то, что квартира дяди Паши запиралась музейным замком, который запросто смог бы открыть даже ребенок, посмотревший хотя бы один видеофильм.
Я не успел обрадоваться. Ботинки бесследно исчезли. Без ботинок все мои планы и надежды рушились окончательно. Такого коварного удара от Александры Петровны я не ожидал и обессилено присел на табурет.