Детектив из Мойдодыра. Том 3
Шрифт:
Поспать днем мне так и не удалось. Мы мыли собаку, потом вытирали, сушили феном, мазали мазью и перевязывали. Она разрешила мне снять с нее ошейник, но проследила настороженным взглядом, что я с ним собираюсь делать. Я оставил ошейник на виду в прихожей, и она успокоилась.
Есть собака отказалась, только попила воды, чем несказанно огорчила Наташку. Зато согласилась с постеленным в коридоре прикроватным ковриком, улеглась на него и закрыла глаза. Я бы с удовольствием улегся рядом с ней, но все еще надеялся на нормальную человеческую постель. Оставалась сущая
Мы настолько увлеклись необычной гостьей, что совершенно забыли про собственного ребенка.
– Что-то Иришка долго спит. Схожу, посмотрю, – сказала Наташка. – Как ты думаешь, она обрадуется? Не испугается?
– Конечно, обрадуется. Визгу будет на весь дом… – Я подумал и уже не так уверенно добавил: – Или испугается. Тоже будет визгу.
Наташка дошла только до порога кухни. Она замерла, обернулась и, приложив палец к губам, качнула головой, подзывая меня к себе.
Малышка стояла на коленках рядом с собакой и, посапывая от усердия, пыталась заплести ей в холку алую ленту. Собака, положив морду на пол, глядела на нее снизу вверх сонными глазами.
Я подошел, присел рядом и чмокнул дочку в лоб.
– Привет, зайка. Не получается?
– Не получается! – обиженно ответила она. – Надо пличесать.
– Давай потом, а? Пусть собачка пока отдохнет. Она очень устала и ничего ела.
Иришка поднялась с пола и погрозила маленьким пальчиком.
– Собака, надо кушать! – строго сказала она. – А то не будешь смотъеть мультики! Быстло за стол!
Собака тяжело вздохнула, встала и направилась на кухню. Мы все втроем замерли у двери и вытянули шеи. Пару раз лакнув бульон, она вернулась в коридор.
– Все, отстаньте от животного! – распорядилась Наташка. – Пусть, наконец, поспит!
Я сделал вид, что принял ее слова на свой счет, юркнул в ванную и, приняв душ, потихоньку пробрался в спальню.
Наташка вошла следом и села на кровать рядом со мной.
– Она плачет во сне. Ты слышишь?
Я кивнул. Через приоткрытую дверь доносилось тихое, прерывистое повизгивание.
– Слышу. Ей, наверное, больно. У нее сильно поранена лапа и ушиблены ребра.
– Нет, Витя, ты не понимаешь! Она плачет из-за того, что потеряла хозяина. Она прыгнула из окна, потому что не хотела больше жить.
Я приподнялся на локте и обхватил жену за талию.
– Да ты что, Наташка! Это же собака! Собаки не кончают жизнь самоубийством. Нет у них такого инстинкта.
Наташка вырвалась и встала.
– Это у тебя одни инстинкты! Только попробуй еще раз назвать ее Тузиком!
– Хорошо, не буду. И вообще, я инстинктивно хочу спать. А твоя дочка, между прочим, с кем-то по телефону треплется.
Наташка распахнула дверь. В соседней комнате ворковала Иришка.
– … Да, деда, больша-а-а-я… Не-е -е-т, не стлашная… Папа на улице нашел…
Наташка вздохнула и беспомощно развела руками.
– Сейчас примчится… Вставай…
***
Как
Он рассказал мне о собаках все. Что собаки – млекопитающие. Что собаки – хищники. Что они состоят из четырех ног, хвоста и головы. Что в Китае собак едят, а в Африке, наоборот, дикие собаки едят заблудившихся китайцев. Что собаки служат человеку с незапямятных доисторических времен. И так далее, и так далее.
– Ничего удивительно, что животное выпрыгнуло из окна, – подытожил он. – Оставшись без хозяина, многие животные отказываются от воды и пищи и иногда даже умирают. Вот, например, есть такая голая китайская собачка. Это преданнейшее существо…
– Умирает от тоски при температуре минус тридцать градусов? – предположил я.
Клин оставил мою реплику без внимания, но и рассказывать про голую собачку передумал.
– В общем, ничего удивительного, – повторил он. – И то, что ты назвал ее Тузиком – тоже не удивительно. Наверное, всю обратную дорогу подпрыгивал от радости, какое замечательное имя придумал? – Он задумчиво закряхтел и потер затылок. – Удивительно другое… Вот чего я не могу понять: как такое умное животное пошло за тобой?
– А за вами животное пошло бы, не раздумывая? – вкрадчиво спросил я.
– Да, за мной оно пошло бы! – запальчиво ответил Клин, еще не подозревая, что попался.
– Так я о чем и говорю. Если бы животное хотело умереть от тоски, оно пошло бы за вами.
Мы еще долго могли говорить о собаках, но Наташка пригрозила развести нас по разным комнатам. Мы пообещали сменить тему. Клин взял пульт и нажал на волшебную кнопку. Наливное яблочко покатилось по золотой тарелочке.
По телевизору опять кого-то убили. В стране, находящейся за рамками экрана, убивали ежедневно и сотнями, но телевизор возмущался как-то уж очень избирательно. Вот и сейчас по гневным интонациям репортера можно было без труда догадаться, что убили не рядового гражданина, а гораздо более ценного обитателя одной шестой части суши. Мы с Клином скептически переглянулись, и он переключил на другой канал.
– Вы что, их специально ищете? – спросил я.
Клин опять угодил на криминальную хронику. Он защелкал кнопками, на экране один за другим промелькнули фрагмент базарного шоу, рекламный ролик, юмористы и певцы, ничем не отличающиеся от клоунов. Несмотря на бурное разнообразие жанров, почти на всех каналах кривлялись одинаково.
– Олигофрены захватили телевидение! – с отвращением произнес Клин.
Я несколько раз хлопнул в ладоши. При желании это можно было квалифицировать, как бурные продолжительные аплодисменты.