Детектив из Мойдодыра. Том 3
Шрифт:
– А чего это мы так засмущались – даже слюни потекли? Ты любишь эклеры? – Я протянул ей пирожное. – Так ешь – в этом нет ничего постыдного. Китайцы, вон, собак едят и не стесняются.
Она неуверенно лизнула пирожное языком, потом прихватила зубами, но перед тем, как откусить, еще раз посмотрела мне в глаза.
Я ободряюще кивнул.
– Ешь на здоровье.
Она съела только три. От четвертого эклера отказалась наотрез, и я сообразил, что собака оставила его для меня. Я доедал его уже в троллейбусе.
Мы ехали очень долго, и хотя собака не толкалась, не ругалась матом и не дышала перегаром, почти на каждой остановке
Подошедшая кондукторша про вторник что-то недопоняла, сказала, что у нее нет такого распоряжения. Пришлось показывать ей удостоверение и доверительно шептать на ухо, что мы преследуем опасного преступника, который сидит вон там, впереди, и собака должна быть в любой момент готова к задержанию. Женщина прониклась и осталась с нами на задней площадке, и уже сама объясняла пассажирам, почему собака одета не по уставу, а кому не нравится – может идти пешком.
Собака позвала меня на выход у метро «Московская» и направилась к другой остановке, и только тогда я догадался, куда мы едем.
Она привезла меня на Южное кладбище и привела к могиле, легла рядом на траву и уронила морду на лапы.
Могила была совсем свежая. Коричневые комья земли покрывали недорогие бумажные и пластиковые венки с черными лентами. «Дорогому товарищу и другу от сослуживцев». Один венок стоял вертикально, из-за него выглядывала временная деревянная табличка с надписью.
Я подошел, приподнял венок и аккуратно положил на землю.
«Нестеров Роман Владимирович. Майор милиции. Погиб при исполнении служебного долга».
Погиб Роман Владимирович всего четыре дня назад в возрасте тридцати четырех лет.
Я присел, погладил черную с рыжеватыми разводами морду, осторожно коснулся повязки на лапе и провел рукой по вздрогнувшей спине овчарки.
– Да-а-а, надо же… Ты смогла мне это рассказать
4
Раньше было возможно всего за один рубль сорок копеек по имени и фамилии выяснить адрес простого советского человека и адрес с номером телефона счастливого советского человека. Позднее, когда по проваленным адресам пошли угрюмые визитеры с утюгами, счастливых советских людей стало гораздо меньше, и такой вид услуг, как справка из адресного бюро, прекратил свое существование. Но спрос на адреса и номера телефонов остался, а так как природа не терпит пустоты, за дело взялись люди, гораздо более компетентные, чем сонные дилетанты из адресного бюро. Компьютеризация страны указала нужное направление, и на свет появились компакт-диски с информацией о гражданах настолько подробной, что о некоторых деталях сами граждане не всегда догадывались.
Такой же компакт-диск имелся и в «Мойдодыре». На обратном пути мы оказались совсем недалеко, и я решил, что тоже должен собаке кое-что о себе рассказать.
– Ой, а я не знала, что у вас есть собака, шеф! – Ленка подпрыгнула на стуле и подтянула под себя ноги. – А почему без намордника?
Неужели еще и Ленке надо объяснять про вторник?
Я ответил вопросом на вопрос:
– Ты сегодня в зеркало смотрелась?
Я всего лишь имел в виду, что она тоже явилась в «Мойдодыр» без намордника. Но Ленка вдруг очень загадочно улыбнулась и, как будто непроизвольно, провела кончиками пальцев по воротнику
– А что, шеф? – промурлыкала она.
– Ничего! Найди-ка мне в своем архиве Нестерова Романа Владимировича, шестьдесят девятого года рождения. Майор милиции.
Я повернулся и пошел на кухню. Собака пошла за мной. Ленка ее не заинтересовала.
Я налил ей воды в чашку и попил сам.
– Нашла, шеф! Вам телефон домашний или рабочий? А адрес нужен?
– Сделай мне полную распечатку.
Я вернулся в приемную. Пока мы отсутствовали, Ленка расстегнула две пуговицы и раздвинула воротник.
– Сейчас сделаю, шеф. – Она бросила на меня из-под ресниц нетерпеливый взгляд.
– Да вижу, вижу! Ну, и что? Засос как засос. Могла бы и спрятать, а не выставлять на обозрение. У нас же солидное учреждение, Ленка! Что вот собака, например, о нас подумает?
Юная леди надулась, опустила голову и начала стремительно краснеть. Еще не хватало, чтобы она сейчас разревелась.
– А что я должен сказать? Что это самый выдающийся и самый прекрасный засос на свете? Шедевр изобразительного искусства? Обычный дурацкий засос.
– Это – синяк, шеф, – глухо произнесла Ленка прыгающими губами.
– Синяк? – Я с удивлением почувствовал, как внутри вскипает волна негодования из-за какого-то синяка. – Та-а-к… Собирайся, пойдем! Покажешь, кто дал тебе по шее.
Ленка ожила и снова заулыбалась.
– Не надо никуда идти, шеф. Все нормально. Только с вас четыреста сорок рублей.
Волна негодования спала. Подумаешь, дали по шее. Может быть, и за дело.
– За что это? За то, что не угадал?
– Нет, шеф. Хотя могли бы и сами догадаться. А то сразу: «засос, засос»… Четыреста сорок рублей за членство.
Я посмотрел на собаку. Собака посмотрела на меня и переступила с ноги на ногу. Могу поклясться, что она тоже недоуменно пожала плечами.
– За членство в обществе, – уточнила Ленка.
– Ах вот оно что! Ну и жаргончик! – Я неодобрительно покачал головой. – Ты ругалась матом в общественном месте? Тебя оштрафовали и надавали по шее?
– Нет, с чего вы взяли, шеф? Я в карате записалась. В спортивное общество имени Фундатоши. Четыреста сорок рублей в месяц. Уже два раза ходила. А вчера мне одна девочка ногой по шее и заехала. Маваши-гэри называется. Не сильно, но все равно – такая дура! А квитанцию нам в конце недели выдадут. Но вы мне деньги сегодня верните. Это же повышение квалификации, правильно, шеф? Мало ли, вам от меня какие-то особые услуги понадобятся… – Она подозрительно взглянула на меня, потерла лоб и как-то неуверенно добавила: – В смысле, силовые, конечно.
– Да-да, я так и понял, – подтвердил я. – Разве какие-то другие бывают? За четыреста сорок рублей.
Кажется, не далее, как в прошлом году, Питер захлестнуло новое электронное увлечение – японская игрушка Томагочи. Вы выбираете себе какого-нибудь виртуального звереныша: тигренка, слоненка или динозаврика, кормите его и развлекаете, и убираете за ним дерьмо, иначе ваш питомец будет плакать и чахнуть, пока не умрет, оставив вас по другую сторону дисплея терзаться угрызениями совести до конца дней. Так вот, я в эту игру начал играть еще четыре года назад, когда принял на работу Ленку. Только моя Томагочи – живая и кроме уже названных хлопот требует постоянной подпитки деньгами. Иначе она будет чахнуть, а я – терзаться.