Детектив «Седьмой флот»
Шрифт:
– Зачетно выступили, – оценил милицейскую байку Панфилов и вернулся к разговору. – Кстати, коробок в квартире не нашли ни в тот день, ни позже. Недоходов соизволил о нем вспомнить аж на третий день. Я вообще хотел отморозиться, но потом все же нацелил зональных оперов. Попросил, чтобы по-тихому перешерстили квартиру. Те отзвонились и доложили, что ничего похожего или интересного не нашли. Наверное, нужно было самому съездить. Кому-кому, а вам известен розыскной подход. Сыщики записали себе в актив раскрытое убийство и передали материалы в прокуратуру. Вдруг
– помолчав, он сменил тему.
– Вы можете мне тыкать. Не люблю официоз в подобных ситуациях.
– Постараюсь, но не обещаю. Выканье не всегда означает установленную границу. Это всего лишь условности, хотя я за то, чтобы в официальных отношениях придерживаться протокола. Терпеть не могу панибратства, дурно пахнущего большевистским этикетом. В конце концов, имею право удерживать кого-то на дистанции или оставлять место для сугубо деловых контактов. Особенно в отношениях с подчиненными. Лучше придерживаться избирательности, чем нарочито фамильярничать и демонстрировать окружающим, насколько ты близок с авторитетным человеком.
– Спасибо за науку! Воспользуюсь, – усмехнулся тезка и попросил. – Хоть не кличьте Давыдычем! Меня так менты подначивают. Вообще-то, в Одессе принято говорить – Давидович.
– Заметано, Сергей Давидович! Буду тыкать. Стало быть, ты тоже уверен, что Доход не выдумал историю со спичками?
– Почти. Хотя в протоколе первичного осмотра ничего похожего не зафиксировано. Милицейский следователь, описывавший место происшествия, рассказал, что в кухне весь пол был усыпан всякой всячиной. Он переписал все до мелочей. Ни спичек, ни коробков в помине не было. Окурков, кстати, тоже. На плите пусто, чайник электрический. Но если мы оба верим Недоходову, то выходит, что коробок там был. Куда подевался? Кто его умыкнул? Вопрос! Что же мне теперь – вызывать и колоть всю опергруппу?!
– Это лишнее. Я бы получше осмотрелся в квартире. Сомневаюсь, что опера нашли и выбросили улику. Скорее всего – не искали вовсе или заныкали там же, чтоб не сразу нашли. Побоялись, что коробок как-то повлияет на раскрытие. Думаю, Недоходов вцепится в эти спички, как в спасательный круг. Я тоже не исключаю, что с их помощью мы докажем его невиновность.
– Вполне возможно, – согласился Панфилов. – Жаль, не изобрели спичкоискатель! По любому надо излазить с лупой всю хату. Накажите своему помощнику…
– Кому?!
– Блин! Совсем замотался! Утром звонил Бокальчук. Уведомил, что командировал в помощь Кучеру прыткого сыщика. Вот контакт, – Давидович выудил из нагрудного кармана скомканную полоску бумаги, разровнял и продемонстрировал рядок цифр с припиской: «Нюра». – Забивайте в телефон. Бумажку не отдам. После продления конспирация троекратно усилена.
– Как угодно, – я зафиксировал номер и вопрошающе уставился на собеседника.
Следователь хмыкнул и выпалил с интонацией одесского биндюжника:
– Типа я знаю какую-то Нюру! Ваш олигарх заверил, шо это Пинкертон и Пуаро в одном обличии. Заползет в любую щель и нароет всего, что пожелаете. Так и сказал – утрет
«Столько лет прошло, а бокальчуковский конкретный стиль остался узнаваем, – подумалось мимоходом. – Вадим был требователен к себе и уверен, что данное качество позволяет так же спрашивать с окружающих. Как не странно – из-за этого к нему тянулись люди».
Усмехнулся и проворчал с поддельным недовольством:
– Бокал вечно со своими интригами! Теперь какая-то Нюра будет нас поучать. Я не против. Учиться всегда полезно и никогда не поздно.
Панфилов кивнул и неожиданно предложил, хитровато глянув поверх солнцезащитных очков:
– Пока Нюра не нагрянула с ликбезом, может отужинаем по-людски? Приглашаю вечером в ресторан.
– Как же конспирация?
– Ее тоже прихватим, – отшутился Давидович, отряхивая песок со штанин. – Место и время сообщу в шифровке.
Наскоро искупался и совершил босоногое восхождение на прибрежный холм, пританцовывая на раскаленных бетонных ступнях. Миновав изгиб Ванного проулка, углубился в сквер и зашел в кафешку с привычным для Украины названием «У Вахтанга». Сытно перекусил и намерился позвонить распиаренному помощнику.
От Ванного переулка на улицу Красных зорь можно пройти по замусоренной и заросшей кустарником платановой аллее. В былые времена она служила парадным проходом от трамвайной линии к пляжу. Свидетелями тех лет оставались столетние платаны или чинары, называемые в Одессе бесстыдницами. Да еще останки парковых скамеек в виде бетонных столбцов.
Примостившись на одном из них, выудил из шорт смартфон и отыскал сохраненный номер. После первого гудка юношеский басок с хрипотцой живо расставил точки над «i»:
– Салют, Сергей Иваныч! Желаю упредить расспросы. Нюра, как вы поняли – это погоняло. Фамилия моя Панюрин. Вас же кличут Слоном, хотя согласитесь, схожести маловато. Все что нужно знать по делу, мне ведомо от папы. Впредь так будем называть, сами знаете кого. Ровно через час встречаемся возле фонтана с быком. Будьте готовы поставить задачу.
– Хватка, однако, – пробухтел, взглянув на циферблат часов. – Как я тебя узнаю?
– Никак. Сам подойду. Конец связи.
Направляясь к дому, обескураженно подумал:
«С таким не заскучаем. Конкретный паренек и это весьма неплохо. Расслабиться или волынить точно не даст. Где только Бокал таких выискивает?».
В оговоренное время прибыл на стрелку. Благо от пансионата Марии до необычного фонтана можно доплестись за пять минут. Укрывшись в тени акаций, уселся на каменный парапет, служивший постаментом для диковинной скульптурной композиции.
Почему диковинной? Потому что нагромождение из металла и бетона, отгроханное по мотивам греческой мифологии еще в советские времена, весьма отдаленно напоминает фонтан. Разве что у подножья обустроен неглубокий бассейн авангардной формы, над которым застыла в могучем прыжке туша мускулистого быка со статуей хрупкой девушки на холке.