Детектив США. Выпуск 9
Шрифт:
— Похоже, Лес не пришелся вам по душе?
— Да уж, не очень. А он остался доволен?
— Похоже, что да. Сами знаете, что такое старший. Им до всего дело, подавай им их долю. Можете говорить мне Лес, мистер Марлоу.
— Значит, это вы ее провожали.
— Да нет, все это туфта. Она не записывалась у администратора. Но ее «паккард» я запомнил. Она дала мне доллар, чтобы я отогнал его в гараж и присматривал за ее вещичками до прихода поезда. Обедала она здесь. Доллар на чай — в этом городе такое запоминается. А потом были разговоры о машине, которая стоит здесь
— Как она выглядела?
— Костюм и все прочее — черное с белым, белого больше, шляпа-панама с черно-белой лентой. Симпатичная дамочка, блондинка, все как вы сказали. Она потом взяла такси до вокзала. Я погрузил туда ее сумки. На них были инициалы, но я их, извиняюсь, не запомнил.
— Очень рад, что не запомнили, — сказал я, — это было бы уже слишком. Налейте себе еще. Возраст у нее примерно какой?
Он сполоснул второй стакан и сделал для себя смесь в культурной пропорции.
— Это дело нелегкое — угадать возраст женщины в наше время, — сказал он. — Похоже, что около тридцати, чуть больше, чуть меньше.
Я полез в пиджак за фотографией Кристэл и Лейвери и протянул ему.
Он внимательно рассмотрел ее, отвел подальше от глаз, поднес поближе.
— Не бойтесь, свидетельствовать под присягой вам не придется, — сказал я.
— А я бы и не стал. Эти малышки-блондинки все на одно лицо. А переоденется, подкрасится, или освещение другое — и ее уже не узнаешь.
Он задумался, вглядываясь в снимок.
— Вам что-то не показалось? — спросил я.
— Этот мистер на снимке… Он здесь не случайно?
— Ну-ну, выкладывайте, — сказал я.
— По-моему, этот парень заговорил с ней в холле и обедал он с ней. Высокий фрайер, фигура — как у чемпиона в полутяже. И на вокзал они укатили в одной тачке.
— Вы уверены?
Он покосился на деньги на кровати.
— О’кей, сколько это будет стоить? — устало спросил я.
Он застыл, положил фотографию, вытащил из кармана две сложенные долларовые бумажки и швырнул их на кровать.
— Спасибо за угощение, — сказал он, — и ну вас к бесу. — И направился к двери.
— Ради Бога, не надо. Садитесь и не будьте таким недотрогой, — проворчал я.
Он сел и упрямо посмотрел на меня.
— И не будьте таким чертовски чопорным южанином, — продолжал я. — С гостиничными боями я имел дел выше крыши и не припомню, чтобы хоть один из них не понимал шуток. Вы у нас один такой, единственный и неповторимый.
Он медленно улыбнулся и быстро кивнул. Опять подхватил фотографию и посмотрел на меня поверх нее.
— Этого мистера запомнить нетрудно, — сказал он, — не то что эту дамочку. Но есть еще один пустячок, который мне вспоминается из-за него. Мне показалось, что эта леди была не в восторге, когда он так открыто подвалил к ней в холле. Я подумал и решил не придавать этому особого значения. Возможно, он опоздал или не явился на предыдущую встречу.
— Для этого были основания, — сказал я. — А вы не заметили, какие украшения были на этой даме? Кольца, серьги, что-нибудь бросающееся в глаза или ценное?
Он сказал, что нет, не заметил.
— А волосы у нее были длинные
Он рассмеялся.
— Ну, мистер Марлоу, спросите у меня что-нибудь полегче. Любая натуральная блондинка еще норовит их подхимичить. Что до остального, помнится, они были довольно длинные, вот как теперь носят, внизу таким мысочком, и в общем-то прямые. Но я могу и ошибаться. — Он еще раз посмотрел на снимок. — Здесь они у нее узлом на затылке. Нет, ручаться не буду.
— Вот и ладно, — сказал я. — Я вас спрашивал по одной-единственной причине: чтобы убедиться, что вы не чересчур наблюдательны. Человек, который замечает слишком много деталей, такой же ненадежный свидетель, как и тот, кто ничего не замечает. Почти всегда он насочиняет добрую половину. Вы, учитывая обстоятельства, наблюдательны в самую меру. Спасибо большое.
Я вернул ему его два доллара и еще пять — в компанию к ним. Он поблагодарил меня, допил свой стакан и тихо вышел. Я допил свой, еще раз ополоснулся и решил, что мне лучше вернуться домой, чем спать в этой норе. Я натянул рубашку, пиджак и спустился вниз с саквояжем в руках.
Рыжий крысид-старшой дежурил в холле. Когда я перенес свой саквояж к конторке администратора, он не шевельнулся, чтобы взять сумку у меня из рук. Яйцеголовый клерк разлучил меня с двумя долларами, даже не взглянув на меня.
— Две зелененьких — за то, чтобы провести ночь в вашей душегубке, — сказал я, — в то время как за три я могу приобрести просторную мусорную урну.
Клерк зевнул, с запозданием включился и бодро заметил:
— Примерно в три утра у нас здесь свежеет, и до восьми или даже девяти воздух вполне приятный.
Я вытер шею и, пошатываясь, вышел к своей машине. Даже сиденье было горячим — это в полночь-то.
Домой я вернулся без четверти три. Голливуд показался мне ледником. Даже в Пасадене было прохладно.
13
Мне снилось, что я где-то в бездонных глубинах льдисто-зеленой воды, с трупом под мышкой. У трупа были длинные светлые волосы, они плавно извивались перед моим лицом. Огромная рыба с выпученными глазами, раздувшимся туловищем и сверкающей от гнилобы чешуей выписывала вокруг нас круги, с вожделением разглядывая нас, как старый сладострастник. Когда мои легкие уже готовы были разорваться от нехватки воздуха, тело ожило у меня под рукой и ускользнуло от меня, и я стал сражаться с рыбой, а тело все переваливалось и переваливалось в воде, помавая шлейфом длинных волос.
Я проснулся с простыней во рту, с онемевшими руками, вцепившимися в изголовье кровати. У меня мышцы заныли, когда я разжал и опустил руки. Я встал, осязая пальцами ног ковер, побродил с сигаретой в зубах по комнате. Докурив, загасил окурок и снова завалился в постель.
Когда я опять проснулся, было девять. Солнце светило мне и лицо. В комнате было жарко. Я принял душ, побрился, оделся по-домашнему, приготовил себе на кухоньке гренки, яйца и кофе. Я уже заканчивал завтрак, когда в дверь постучали.