Детектив США. Выпуск 9
Шрифт:
— А я думал, вы спустились в Сан-Бернардино.
— Я передумал. Решил, что нехорошо везти туда Билла в одной машине с телом его жены. Поэтому я отправил тело в санитарном автомобиле доктора, а Билла отвез Энди. Я подумал, что мне бы следовало осмотреться вокруг, прежде чем передавать дело шерифу и коронеру.
— Машина Мьюриэл была в дровяном сарае?
— Ага. И два незапертых чемодана, набитых тряпьем — набитых в спешке, так мне показалось. Женские вещи. Вся штука в том, сынок, что чужак не может знать об этом месте.
Я согласился с ним. Он сунул руку в боковой карман своей куртки и достал
— Взгляни-ка вот на это.
Я подошел и взглянул. На бумаге лежала золотая цепочка с крошечным замком, чуть крупнее звеньев цепочки. Кто-то разрезал ее, но так, что замок остался неповрежденным. Она была длиной примерно в семь дюймов. И цепочка, и бумага были в белом порошке.
— Как ты думаешь, где я ее нашел? — спросил Пэттон.
Я взял цепочку в руки и попытался соединить перерезанные края. Они не совпадали. Я никак это не комментировал, но послюнил палец, тронул порошок и попробовал его.
— В жестянке или коробке с сахарной пудрой, — сказал я. — Эта цепочка — ножной браслет. Некоторые женщины никогда их не снимают, как обручальные кольца. У того, кто снимал этот браслет, не было ключа.
— Это что-нибудь тебе говорит?
— Не очень-то много, — сказал я. — Для Билла не имело никакого смысла срезать его с лодыжки Мьюриэл и оставлять зеленое ожерелье у нее на шее. Самой Мьюриэл тоже не было смысла срезать его (скажем, если она потеряла ключ) и прятать туда, где его могут найти. Обыск, достаточно тщательный, чтобы найти его, не стали бы делать прежде, чем найдется тело. Если бы цепочку срезал Билл, он бы забросил ее в озеро. Но если Мьюриэл хотела сохранить ее, но не показывать Биллу, то место выбрано неплохо.
На этот раз Пэттон выглядел озадаченным:
— Это почему же?
— Потому что это женское место укрытия. Сахарная пудра идет на изготовление кондитерской глазури. Мужчина туда никогда не заглянет. Эта находка делает честь вашей смекалке, шериф.
Он простодушно ухмыльнулся.
— Да ну, — сказал он, — я нечаянно опрокинул коробку, и немного сахару высыпалось. Иначе я бы вряд ли это нашел.
Он опять свернул бумажку, сунул ее в карман и встал с решительным видом.
— Вы останетесь здесь у нас или вернетесь в Лос-Анджелес, мистер Марлоу?
— Вернусь в Лос-Анджелес. Пока вы не вызовете меня на дознание для дачи официальных показаний. Полагаю, без этого не обойдется.
— Конечно, но это уже дело коронера. Не в службу, а в дружбу, закройте окно, которое вы взломали, а я выключу лампу и запру дверь.
Я выполнил его просьбу, он выключил свой фонарь и погасил лампу. Мы вышли. Пэттон подергал входную дверь, чтобы убедиться, что замок защелкнулся, осторожно закрыл решетку и остановился, глядя на освещенную луной гладь озера.
— Думаю, Билл не собирался убивать ее, — печально сказал он. — Он мог нечаянно придушить девчонку. Ручищи-то у него здоровенные. А уж потом он стал шевелить мозгами, как умел, — как бы следы замести. На душе тошно, но факты и вероятности от этого не меняются. Все просто и естественно, а происходят чаще всего как раз самые натуральные и естественные вещи.
— Мне скорее кажется, что он бы тогда сбежал отсюда, — сказал я. — Не представляю себе, как можно здесь выдержать
Пэттон сплюнул в черную бархатистую тень куста манзаниты и медленно произнес:
— У него правительственная пенсия, значит, пришлось бы и от нее сбежать. А мужики — большинство из них может выдержать и не такое, если придется. Вроде того, чем они сейчас занимаются по всему белому свету. Ладно, спокойной вам ночи. А я прогуляюсь опять к пирсу, постою там малость при лунном свете, поогорчаюсь. Такая ночь, а мы тут ломаем голову над убийствами.
Он бесшумно удалился к ночным теням и стал одной из них. Я стоял, пока он не скрылся из виду, потом вернулся к запертым воротам, перебрался через жерди, сел в машину и поехал вниз, высматривая местечко, где бы мне спрятаться.
11
В трехстах ярдах от ворот узкая колея, усыпанная бурым дубовым листом с прошлой осени, огибала огромный гранитный валун и скрывалась за ним. Я свернул на нее, проехал футов пятьдесят-шестьдесят, подпрыгивая на камнях и рытвинах, потом развернул машину в ту сторону, откуда приехал. Выключил фары, заглушил двигатель и стал ждать.
Прошло полчаса. Без табака время тянется медленно. Наконец я услышал далекий, приближающийся гул мотора — и белый луч фар лег на дорогу передо мной. Звук растаял вдали, только слабый сухой привкус пыли еще висел в воздухе.
Я вылез из машины и пошел к воротам, к домику Чесса. На этот раз достаточно было резкого толчка, чтобы открыть взломанное окно. Я опять вскарабкался, спустился в дом и направил принесенный с собой фонарь на настольную лампу у дальней стены. Включил лампу, прислушался. Ничего не услышав, прошел на кухню и включил лампочку, висевшую над раковиной.
В дровяном ящике рядом с плитой были аккуратно уложены поленья. Ни грязных тарелок в мойке, ни зловонных кастрюль на плите. Одинокий или нет, Билл Чесс содержал дом в порядке. Вторая дверь из кухни открывалась в спальню, оттуда очень узкая дверь вела в крошечную ванную, которая явно была пристроена совсем недавно, об этом свидетельствовала аккуратная облицовка из фибрового картона «целотекс». Ванная не сказала мне ничего.
В спальне стояла двуспальная кровать, туалетный столик с круглым зеркалом на стене над ним, комод, два стула и жестяной мусорный ящик. Два овальных лоскутных коврика на полу, по одному с каждой стороны кровати. К стенам Билл Чесс прикрепил кнопками военные карты из журнала «Нэйшнэл Джиогрэфик». На туалетном столе лежал дурацки выглядевший красный с белым волан.
Я порылся в выдвижных ящиках. Шкатулка из искусственной кожи с набором безвкусных украшений из полудрагоценных камней для платья. Обычный ассортимент приспособлений и средств, применяемых женщинами для обработки лица, ногтей и бровей. На мой взгляд, их было многовато, но мне трудно судить о таких вещах. В комоде — мужская и женская одежда, и того и другого не густо. У Билла Чесса была, в числе прочего, рубашка в очень кричащую клетку с накрахмаленным воротником. В углу, под листом синей оберточной бумаги, я нашел кое-что, и эта находка мне очень не понравилась: новехонькая с виду шелковая комбинация персикового цвета, отделанная тесьмой. Сейчас не то время, чтобы женщина в своем уме стала бросаться шелковыми комбинациями.