Детектив США. Выпуск 9
Шрифт:
— Мне нужны деньги. Я…
Я дал ему три купюры, две по десять и одну в пять долларов.
— Только живей! — сказал я, — и не забудьте о патронах. Заверните все в плотную бумагу. Пакет — лично мне в руки. Идите.
— Бегу, — сказал он и кинулся к двери.
— О каком пистолете вы говорили? О том, что нужен мне? — спросила Альма.
— Да, — сказал я. — Сюда едут Сандра и Блити. Твоя подруга Сандра, похоже, считает, что ты безвозвратно погубишь свое имя, если будешь присутствовать при вручении
Альма рассмеялась.
— Добрая старушка Сандра, она с такой старательностью отстаивает мое доброе имя, но все же она…
— Но все же она что? — спросил я, когда ее голос сошел на нет, как голос диктора коротковолновой станции.
— А, ничего, — отмахнулась она.
— Давай-давай, выкладывай.
— Да нет, ничего. Честное слово, я больше ничего не собиралась говорить.
— Собиралась, и многое, — возразил я. — Я бы все же хотел знать об этом.
— Это не важно.
— Как бы там ни было, она сейчас придет сюда. И прежде чем она появится, я хочу взглянуть на твою шею.
— На мою шею?
— Да, на те синяки. Я хочу кое-что увидеть.
Я шагнул вперед и стремительно положил левую руку ей на плечо, нащупал шелковую окантовку воротничка блузки.
— Не надо, не надо, — сказала она. — Прошу тебя… Она подняла руку, чтобы оттолкнуть меня, но я расстегнул блузку и отвернул воротничок. Она запрокинула голову. Ее губы почти касались моих. Она обняла меня рукой за шею, и я привлек ее к себе. Губы у нее были теплыми и податливыми. На сей раз соленого вкуса слез я не ощутил. Спустя несколько мгновений она отпрянула и сказала:
— О, Дональд, что ты должен теперь обо мне думать?
— Я думаю, что ты сладкая, — сказал я.
— Дональд, обычно я не делаю этого. Я чувствую себя такой одинокой… и впервые я встретила тебя…
Я вновь поцеловал ее. Потом, открывая шею, мягко отвел в сторону воротничок блузки и посмотрел на темные пятна. Она стояла, не шелохнувшись. Можно было почувствовать ее равномерное дыхание. Шейная артерия билась в учащенном ритме.
— Какого роста был тот мужчина, который пытался задушить тебя? — спросил я.
— Я не знаю. Говорю тебе, было темно.
— Высокий, жирный? Низенький, или, может, щуплый?
— Только не жирный.
— Руки, должно быть, тонкие.
— Ну, не знаю…
— Послушай, — сказал я, — на коже у тебя царапины, узкие царапины, такие царапины могут быть только от ногтей. А теперь скажи мне, ты уверена, что это была не женщина?
Услышав мой вопрос, она задержала дыхание.
— У того, кто душил тебя, наверняка длинные, заостренные ногти. Так почему этим человеком не могла быть женщина?
— Потому что я не думаю, что… нет, я думаю, что это был мужчина.
— Но ты ведь вообще ничего не различала в темноте?
— Да.
— Ведь было темно, хоть глаз
— Да.
— И кто бы это ни был, никакого шума он не производил?
— Никакого.
— Просто начал душить тебя, и ты в борьбе с ним высвободилась?
— Да, я оттолкнула его пятками.
— И у тебя нет никаких догадок насчет того, кто это был? — спросил я.
— Никаких.
— И ничто не подсказывает тебе разгадку этой тайны?
— Ничто.
Я похлопал ее по плечу.
— Ладно, дорогая. Я просто хотел внести ясность. Больше не буду.
— Я… я, пожалуй, присяду, — сказала она. — Я всегда начинаю нервничать, когда говорю об этом.
Она прошла к стулу с высокой спинкой и села.
— Ты бы лучше рассказала мне о своем друге, — сказал я.
— Он далеко. В Канзас-Сити.
— Но ты же не думаешь, что он будет там вечно оставаться?
— Конечно, если он узнает, где я, он наверняка приедет сюда.
— Тебе не кажется, что он уже узнал?
— Нет. Он не мог узнать.
— И у тебя нет и тени сомнения в том, что он все-таки мог узнать…
— Не надо, Дональд, прошу тебя, — прервала она. — Не думаю, что я смогу еще…
— Хорошо, — сказал я. — Нет нужды. Лучше застегни-ка блузку. Сандра и Блити могут заявиться каждую секунду.
Она подняла руки к воротничку. Я видел, как дрожали ее пальцы, когда она натягивала петли на пуговицы.
Лучи послеполуденного солнца мощным потоком устремлялись в комнату, разогревая воздух до тяжкой духоты. На улице не было даже тихого ветерка, и через открытые окна внутрь проникал, казалось, только жаркий воздух, поднимавшийся вверх по стене здания.
Старший рассыльный постучал в дверь, вошел в комнату и вложил мне в руки свернутый из плотной бумаги пакет.
— Послушай, дружище, — сказал он, — не попади с этой пушкой в переплет. Пушка хорошая, но, чтобы выпросить, пришлось врать напропалую.
Я поблагодарил его, плотно прикрыл за ним дверь, развернул пакет и извлек на свет автоматический пистолет тридцать второго калибра. Местами сталь казалась как бы стертой, но ствол был в хорошем состоянии. Я открыл коробку с патронами, наполнил обойму и спросил Альму Хантер:
— Ты знаешь, как с ним обращаться?
— Нет, — сказала она.
— Смотри сюда: это рычажок предохранителя, на него надо нажимать большим пальцем, — объяснил я. — На тыльной стороне рукоятки еще один предохранитель, который автоматически вдавливается, когда ты сжимаешь рукоятку. Все очень просто. Никаких премудростей. Возьми пистолет в правую руку, спусти этот рычажок большим пальцем и нажми на курок. Поняла?
— Вроде бы да.
— Давай проверим. — Я вставил обойму, передернул затвор, поставил пистолет на предохранитель, протянул пистолет ей и скомандовал: