Детективное агенство «Аргус» [сборник]
Шрифт:
— Головка заболела? — участливо спросил Вилкин, пододвигая Шкету вторую карту. — Послать за доктором Айболитом?
— Ничего, пройдет! — хрипло ответил Шкет, протянув руку за картой: Вилкин знал, что это девятка.
Сдав себе еще две карты, Вилкин развернул их картинками вверх и бросил на стол:
— Три семерки: тройной выигрыш!
— Но не у сдающего! — возразил пришедший в себя и что— то обдумывавший Шкет. — У нас русское, а не американское очко. Так что счет два — один. Новая колода и моя очередь выбирать.
Лазейкина, с интересом поглядывая на Вилкина, перенесла карты с тумбочки на стол: Шкет быстро
— Не всегда коту масленица! — ухмыльнулся Шкет, поймав взгляд Вилкина, и, распечатав колоду, передал сыщику:
— Тасуй!
Быстро перетасовав карты, Вилкин протянул их Шкету, сделав вид, что не заметил, как Шкет перед снятием сдавил колоду двумя пальцами, нащупывая карту с подрезкой. Подровняв колоду, Вилкин взял левой рукой верхнюю карту и кинул Шкету: скользнув по столу, карта — это была десятка — едва не упала на пол. В ту секунду, когда Шкет смотрел на свою карту, Вилкин, опустив правую руку с колодой ниже уровня стола, уронил ее в пришитый вчера специальный карман на подкладке пиджака, вытащив одновременно двумя пальцами находившиеся в кармане свои карты. Возвращая левую руку к груди, взял верхнюю карту и положил перед собой картинкой вверх. Шкет озадаченно посмотрел на Вилкинскую семерку — вероятно, там намечалась другая карта, — потом открыл вторую карту, брошенную ему Вилкиным, и ошеломленно застыл. Вилкин знал, что у Шкета восемнадцать очков, тогда как у него вновь были три семерки.
— Очко! — Вилкин кинул свои карты на стол, положил перстень и обручальные кольца в карман. — Благодарю за игру!
Шкет взглянул на Вилкина, потом на Лазейкину — и захохотал.
— Ну, капитан, не ожидал, что вольты умеешь крутить! — продолжая смеяться, одобрительно произнес он. — Карты Чингиза?
Так звали московского шулера.
— Кто принес, тот знает, — дипломатично ответил Вилкин.
— Будьте здоровы!
И, кивнув Лазейкиной, направился к выходу.
Открыв дверцу «Москвича», сел в машину, посмотрел на часы: было чуть более восьми вечера. Горели фонари; легкий туман полз по улицам Симферополя. Отъехав от дома Лазейкиной, сыщик свернул в сторону набережной. Он устал: напряжение последних двух дней сдавливало голову железными обручами. Остановив машину, Вилкин подошел к парапету и долго стоял, слушая журчание воды. Если не хочешь лжи, найдешь правду, — но как трудно ее искать!
Вилкин начал думать о том, как отдать перстень Тюбиковым. Открыть глаза, чтобы из них потекли слезы?! Сломать судьбу девчонке во имя истины?!
— Вот дурочка!
Поняв, что произнес эти слова вслух, Вилкин улыбнулся, вернулся к машине и вскоре стучался в дом Тюоиковых.
Семья была в сборе.
— А мы решили, что вы ничего не нашли и сбежали! — язвительно сказала Оля.
— Приятно, когда о тебе хорошо думают, — Вилкин вытащил перстень из кармана. — Садитесь, разговор долгий будет.
Мельком взглянув на Таню, увидел, как напряглась она, с ужасом глядя на него, и незаметно подмигнул.
— Во — первых, Елизавета Сергеевна, вы ошиблись, считая, что кражу совершил кто — то из членов семьи, — начал Вилкин. — Перстень похитил вор — рецидивист по кличке Шкет. Он в дом забрался, когда Елизавета Сергеевна в магазин ходила, а поскольку
— Пушкину? Поэту? — перебила сыщика Вера Ивановна.
— Ему, — подтвердил Вилкин. — В то время было модно носить кольца, и когда в январе 1837 года Пушкина привезли раненого с дуэли, у него на руках было надето четыре кольца. Зная, что умирает, Пушкин отдал по ним распоряжения. Одно он велел разыграть в лотерею и его выиграла Мария Раевская, другое передал Далю, третье в виде большого изумруда досталось его секунданту Данзасу. А это, самое любимое — Пушкин называл перстень своим талисманом, — поэт подарил «любезнейшему другу» Василию Андреевичу Жуковскому. Семья Жуковских в 1887 году передала перстень музею Александровского лицея, ставшего позже Пушкинским музеем, откуда его украли 23 марта 1917 года. С тех пор сведений о перстне не было. Что дальше: решать вам.
Вилкин передал перстень Елизавете Сергеевне.
— Подумаем! В нашем роду воров нет и не было, и не мог мой отец… — сухо сказала старушка. — Ладно: деньги ты честно заработал: возьми! А что касается перстня… Ты о нем болтать не будешь?
— Нет! — спрятав в карман деньги, Вилкин поднялся, бросил взгляд на озабоченное лицо Тани и, отвесив общий поклон, направился к выходу.
— Спасибо! — В общем гуле раздавшихся благодарственных голосов он не услышал Таниного; пожав плечами, толкнул рукой дверь и, пройдя двор, вышел на улицу.
Анна Николаевна, заслышав шаги сына, бросилась ему навстречу.
— Удачно? — с надеждой заглядывая ему в лицо, спросила она.
— Удачно! — улыбнулся Вилкин. — Принимай кольца!
— илава Богу! — метнувшись на кухню, Анна Николаевна принесла бутылку шампанского, бутерброды с сыром и колбасой. — Первое дело: надо отметить!
— Отличный повод для пьянки! — засмеялся Вилкин, наливая шампанское в бокалы.
— Поздравляю тебя, Валерочка! — Анна Николаевна легонько ударила краем своего бокала о бокал сына. — Я видела, как ты мучаешься: сумеешь или нет?!
— Еще не верится, что все получилось: особенно с картами. Шкет, наверное, до сих пор от злости бесится.
— Клиенты радовались?
— По — разному. Я их озадачил, оставив повод для раздумий: за это не благодарят.
Утром Вилкин вновь был в своем офисе. Почему — то был уверен, что Таня Тюбикова придет к нему или позвонит: хотя оы для того, чтобы выяснить, почему он солгал, — но она не пришла. А перстень поэта — Вилкин через полгода навел справки, — так и остался в списке пропавших.
МНОГОЖЕНЕЦ
С некоторых пор Вилкин начал делить дни на две категории: первая состояла из чтения книг, занятия — на коврике в углу комнаты — йогой и ожиданием клиентов, вторая была заполнена работой, не оставлявшей порою времени на еду и сон.
В это осеннее утро Вилкин, просмотрев сегодняшние газеты, углубился в изучение уолденской жизни Генри Торо, раздумывая, смог бы он, последовав примеру американского романтика, выдержать двухгодичное пребывание в лесу. По расчетам выходило, что вряд ли, и сыщик неожиданно огорчился.