Дети Чёрного Дракона
Шрифт:
Зато совершенно другие чувства испытывала она при виде Абу-Синга. Под маской жестокого покупателя живого товара она старалась угадать смелый и честный характер. Синг догадался пресечь отвратительную сцену в публичном доме. Синг спас ее дважды во время пути: из мутного кипящего водоворота и от рук грабителя. И молчаливый коренастый тибетец часто чувствовал на себе два различных взгляда: благодарный и умоляющий — больших голубых глаз и злой, вспыхивающий ревностью — Львова. Была ли права девушка, делая героя из мрачного, всегда занятого и рассуждающего о политике Абу-Синга?
…Перед массивными воротами высокой глиняной
Ворота медленно открылись. В темном коридоре, пробоине толстой стены вырос лама-привратник — бритый ушастый старик с узкой повязкой на лбу, в ярко-зеленом подпоясанном балахоне, оставлявшем обнаженными правую руку, плечо и часть груди. Шанг подал полномочия. Привратник исчез за тяжело сдвинувшимися сводчатыми створками. Много времени спустя он показался снова и сделал знак, приглашая следовать за собой.
2
Этот персонаж именуется в тексте разными именами: Ю-Ао-Цин, Ю-о-Цян, Ю-Ао-Цян. В данном издании принят вариант Ю-Ао-Цян как встречающийся наиболее часто (Прим. изд.).
Караван миновал длинный проход ворот — Львов и Шанг с лошадьми под уздцы, остальные, — эскортируя лошадь полубесчувственной, томящейся тяжелой неизвестностью жертвы.
Широкий, мощеный продолговатыми плитами двор походил на обычные дворы буддийских храмов. Посредине возвышался дворец-храм, с вереницей сводчатых ворот, с резными зелеными и красными колоннами, с маленькими открытыми часовенками, занятыми уродливыми изображениями китайских и индусских божеств. Перед божествами горели масляные лампады и возвышались молитвенные машины. «Ом-мани-падмэ-хум» — бесчисленное количество раз повторяли бумажные ленты, намотанные на большие цилиндры. Стоило жрецу закрутить — за известную плату — один из этих приборов, и тысячи молитв покорно возносились к небу за оплатившего эту операцию. Такое простое и удобное усовершенствование (до него еще не додумались наши священники) имеет большое распространение среди китайских верующих.
Но монастырь Бао-Дун был закрыт для посторонних молящихся. Только изредка в одном из окон показывалась зеленая повязка какого-нибудь жреца. Обладатель одной из таких повязок, — в костюме, схожем с одеждой привратника, важно подошел к склонившим головы заговорщикам.
— Вы привезли женщину. Вот эту, — он окинул критическим взглядом запыленную стройную фигуру и бледное лицо. — Да, она хороша. Великий Будда соизволяет немедленно удостоить вас приемом.
6. Прием у живого Будды
Привязав лошадей, шестеро путников быстро прошли в первый зал через узорчатые ворота главного входа. Все стены были уставлены полками с рядами деревянных и металлических божков, священных сосудов и книг, молитвенных цветных ящичков и прочих принадлежностей, дающих окраску любой из существующих религий. Двое распростертых перед статуей Будды «зеленых» лам поднялись на ноги и пошли впереди. То же повторялось в каждой
Миновали последний роскошный вход, отделанный золотом и слоновой костью.
Передние ламы вдруг упали на колени и растянулись на мягких медвежьих шкурах, устилавших пол. Приезжие последовали их примеру.
Когда они вошли в зал, он был окутан легкой полутьмой, в которой смутно выступали очертания высокого золотого трона в глубине. Когда же, по примеру переднего жреца, все встали на ноги, картина переменилась.
Сверху лился яркий голубой свет, освещавший богатое возвышение, сидевшую на нем фигуру, зеленых лам, вытянувшихся в две шеренги, и кучку людей, столпившихся среди зала.
На широком золоченом кресле, стоявшем на мраморном возвышении, сидел неподвижным истуканом тонкий юноша-индус с задумчивым, строгим лицом. Его руки были скрещены на животе, спина не облокачивалась на спинку. Но вот он изменил положение и начал с интересом разглядывать вошедших. Когда он рассмотрел стоявшую посредине женщину, его лицо осветилось детски-радостным восхищением.
Бронзолицый стройный жрец, стоявший у трона, склонился к уху юноши. Мгновенное оживление сошло с его лица. Приняв прежний важный вид, он поднял руку, видно, собираясь заговорить.
Но ему так и не удалось произнести заученной заранее высокопарной речи. Шанг издал резкое восклицание. Пятеро приезжих повернулись спинами друг к другу, направляя на лам синюю сталь револьверных дул.
Эффект получился поразительный. Два десятка гордых жрецов замерли на месте с поднятыми руками, в позах, выражающих величайшее недоумение. Один — самый дальний — начал медленно двигаться к выходу, не спуская с оружия больших блестящих глаз. Но Синг заметил этот маневр. Оглушительный выстрел прозвучал особенно громко в высоких пустых залах дворца. Жрец уткнулся лицом в черный мех пола и застыл бесформенным комком ярко-зеленого цвета.
По еле заметному знаку Львов и Ци-Мо, не опуская оружия, отошли к внутренней двери и скрылись среди тяжелого молчания застигнутых врасплох людей…
В следующей комнате был спуск в сокровищницу — четырехугольная чугунная плита, закрывавшая люк в каменном полу. Общими усилиями сдвинули плиту. Ци-Мо спрыгнул вниз, приглашая Львова следовать его примеру.
Два электрических луча из карманных фонарей рассеяли тьму маленького подземелья. Из всех углов выступили десятки менявших очертания предметов. Неподвижно смотрели лица золотых Будд, матово переливались усыпанные драгоценностями жертвенные сосуды, сверкали украшения, одеваемые жрецами в особо торжественные дни. Оба похитителя быстро обшаривали кладовую в поисках секретных бумаг.
Ци-Мо, копавшийся в правом углу, заглушенно вскрикнул. Львов бросился к нему. Он увидел, что мускулистый китаец склоняется над тяжелой стальной шкатулкой в странной, неестественной позе. Кисть его правой руки теряется между стенками и захлопнувшейся крышкой. По шероховатым стенкам ящика быстро стекают струйки какой-то темной жидкости.
Львов понял. Ци-Мо увидел документ в открытом ящике и, пытаясь схватить его, был пойман механизмом, приспособленным специально для таких случаев, — индусские хранилища драгоценностей славятся такими приспособлениями. Ну, что ж, хорошо, что эта участь досталась другому.