Дети Чёрного Дракона
Шрифт:
Заговорил Абу-Синг. Коренастый тибетец шагнул к трону Будды, заставив толпу жрецов податься назад.
— Мы не солгали тебе, о Будда! Это твой советник обманывает тебя, скрывая истину. Выслушай, трижды благословенный, историю этих бумаг.
— Тебе должно быть известно, что Китай — страна, близкая к твоему жилищу — стонет под тяжестью иноземного ига. Злобные белые дьяволы — те самые, которые в годы Водяного зайца и Деревянного дракона [3] вторглись в Тибет, которые пьют кровь из жил порабощенной Индии, придавили каблуком шею китайского народа. Китайский народ
3
По-тибетски 1903-4 годы, когда военная экспедиция англичан вторглась в Тибет.
— И вот, великий потомок бога, есть в Китае люди, которые хотят соединить враждующих и бросить их против белых хозяев. Два мощных вождя уже подпали под власть «детей Черного Дракона». Третий — самый могучий — не поддается их уговорам.
— В твоей сокровищнице хранится бумага, имея которую, можно получить власть над этим полководцем. Эта бумага нужна «детям Черного Дракона». С ней они смогут соединить ссорящихся и освободить зеленеющую страну. В воле твоих губ — благополучие этой страны, о Будда!
Синг замолчал. Мечтательное лицо «живого бога» выражало беспокойство и нерешительность. Он усиленно думал, — занятие, которое не особенно совместимо с повседневными делами бога. Забыв обычную медлительность, он склонился вперед.
— Пришелец, то, что ты сказал, ново для меня. Ты говоришь, что мой народ страдает от белых дьяволов. Мои жрецы не говорили мне про это. И ты говоришь, что эта бумага может помочь вам. Так возьми ее и прогони творящих зло.
Синг пожал плечами. Такая наивность! Точно такие вещи делаются одним мановением руки! Воля жрецов, давление…
— Твоего разрешения мало, о проницательный! Мы не знаем, где бумага. Двое прибывших с нами пошли искать ее и не приходят обратно. Прикажи твоим слугам принести ее сюда.
Будда сделал повелительный знак, но лама у трона не двинулся с места. Он пробормотал сквозь зубы несколько угрюмых фраз. Сердитый ропот пробежал среди столпившихся внизу. Будда капризно откинулся на резную спинку.
— Мой старший жрец снова говорит, что такой бумаги нет в нашем храме! Он говорит, что вы подосланы ложным Буддой из Лхасы, и ваше намерение — убить меня. Не прав ли он? Отдайте ваше оружие и тогда снова повторите свою просьбу.
Вооруженные револьверами молчали. Их беспокойство разрасталось. Подтверждалось подозрение, что выдающий себя за божество — только игрушка в руках эксплуатирующих его жрецов. Они, настоящие хозяева монастыря, конечно, не выдадут документа. А Львов и Ци-Мо не возвращаются. Не разверзлась ли западня в хмурых переходах древнего храма?
Они собирались с мыслями, чтобы найти хоть какой-нибудь исход. Пронзительный крик сзади заставил всех обернуться ко входу в зал.
Там стоял молодой жрец с поднятой вверх дрожащей рукой. Беспорядочно и пронзительно он выкрикивал отдельные фразы:
— Сокровищница открыта — в ней труп чужого… Брат-привратник убит… Убийца бежал через главные ворота… Он захватил с собой лошадей чужеземцев.
Это было то, что уже давно предчувствовали покинутые. Их новый белолицый товарищ оказался предателем! Забыв осторожность, Синг бросился к двери. Но мгновенная боль
Нанесшая удар жертвенная чаша, брошенная высоким ламой, звеня, откатилась в сторону. Как сквозь сон, Синг видел толпу борющихся людей, окутанных револьверным дымом. Видел женскую фигуру, быстро пробиравшуюся вдоль стены и скрывшуюся за занавесом выхода. Слышал раскаты выстрелов и яростные крики лам. А когда сознание прояснилось, почувствовал себя стоящим перед самым троном. Четверо лам крепко сжимали его избитые руки и плечи. Его сообщники — Шанг и Ю-Ао-Цян — находились в таком же положении. Он понял: воспользовавшись мгновенным замешательством, жрецы бросились на чужестранцев и ценой нескольких жизней захватили их в плен.
2. Приговор
Мягкое, покрытое пестрыми подушками сиденье трона было пусто. При первых же признаках свалки двое ближних лам подняли на руки своего послушного бога и почти бегом унесли его во внутренние покои. Но высшая законодательная сила все же была налицо.
Мрачный советчик Будды — высокий монах, во время приема склонявшийся у трона, остался в том же положении и сейчас. Все время схватки он простоял совершенно неподвижно, воздев костлявые руки и устремив глаза в узорчатый потолок, а когда троих упиравшихся пленников подтащили к возвышению, он еще несколько минут как бы не замечал, их, предаваясь безмолвной молитве.
Из его сморщенных ввалившихся губ услышали свой приговор трое «детей Черного Дракона»:
«1. Женщина, будущая жена «трижды благословенного», успела бежать. Трое братьев-лам возьмут по самой быстрой лошади и поедут на поиски. Четвертый известит о бегстве всех горных охотников и других живущих поблизости «верных»».
Четверо монахов отделились от остальных и быстро покинули зал.
«2. Шестеро других братьев тоже оседлают лошадей ехать в погоню за вором бумаг. Он не должен спастись, иначе тайны монастыря Бао-Дун, неизвестные смертным, получат огласку. Иначе северное правительство будет мстить не сумевшим уберечь бумагу».
Все ламы склонили блестящие макушки, подтверждая мнение говорящего.
«…Беглец отправился по дороге в Дорджилиан — в этом направлении видел его скачущим брат, принесший известие. Но зарок великого Будды запретил убийство. Ни один из служителей бога не должен отнимать жизнь, чтобы в новом перерождении не перейти в нечистые оболочки жабы, скорпиона или женщины!»
Пленники затаили дыхание. Так, значит, их не убьют; но что же предполагает сделать с ними благочестивый лама?
«3. Когда братья захватят вора, его свяжут и оставят на одной из снеговых вершин. Один из служителей дождется, пока душа не покинет его тело. Для того же, чтобы трое других не мешали погоне…
4…Не нужно препятствовать скорейшей гибели осквернителей святыни. Их доставят на обрыв горы Тан-Цы и освободят лошадей. Да свершится над ними суд богов!»
Шесть наиболее крепких и свирепых с виду лам подняли пленников на руки и потащили их наружу…
Здесь уже стоял ряд оседланных мохнатых животных. Трое членов первой экспедиции подъезжали к низким воротам и друг за другом исчезли в длинной дыре. Шестеро остальных усадили Шанга, Ю-Ао-Цяна и Абу-Синга на неоседланных лошадей, связав их щиколки под косматыми конскими брюхами. Гоня перед собой обреченных на смерть, миновали холодный коридор ворот и тоже выехали на наружную извилистую тропинку…