Дети Деточкина, или Заговор бывших мужей
Шрифт:
– Ты что, собралась брать у кого-то кредит и боишься, что, копнув поглубже, люди не решатся тебе доверять? – насторожился Жорик. – Хочешь подстраховаться, чтобы никто не заметил дыр в твоей репутации? Главное, пожалуйста, действуй инкогнито, чтобы не навредить имиджу нашего агентства…
К подобной трактовке своего вопроса я была абсолютно не готова. Вечно он не слушает, что я говорю!
– Ну посуди сама, – объяснил свою позицию Жорик, – ты взаймы никому дать не можешь, потому что тебе нечего. Значит…
– Ты вообще услышал, о чем я спрашиваю? – возмутилась я. – Я пишу рассказ. Мне нужен профессиональный совет. Ты ответишь
– Нет. Ты же понимаешь, в каждом конкретном случае нужно действовать по-разному. – И тут же, вопреки сказанному, начал отвечать: – Я бы поднажал на людей из окружения объекта – всегда найдется пара-тройка завистников, готовых рассказать все, что знают. Но это не всегда помогает. Еще можно проверить личные вещи объекта – какой-нибудь скелет в шкафу обязательно обнаружится. Если по науке действовать, то надо проверить банковские операции, репутацию партнеров.
– Вечно от тебя никакого толка! – соврала я. – Мне что-то интересное нужно, а ты шпаришь, как по учебнику. Читателям такие действия неинтересны. – Тут я снова дала волю своей великой обиде, и она хрипло изрекла: – У тебя там в охране твоего певца наверняка куда более эффективные методы применяются.
– Не говори глупостей! – обиделся Жорик. – Мне за общение с таким клиентом вообще двойной тариф должны платить. Посмотрел бы я на тебя, если бы тебе добровольно нужно было выслушать весь концерт, на котором нормальный в жизни взрослый мужик вдруг превращается в приторно-слащавого мальчика, начинает, как болванчик, кивать головой и с улыбочкой трехлетнего дегенерата тоненьким голосочком завывать: «Ах, голубоглазка, мне бы твою ласку, мне уже семнадцать, будем обниматься». А малолетние «голубоглазки», плотными штабелями забившие огромный зал, радостно визжат и от восторга рвут на себе одежду. Чрезвычайно трудно переносимые концерты. Тут пожалеть меня впору, а ты обижаешься.
Я застыла в крайней степени изумления. Отправляясь в командировку, Жорик не сказал мне, с кем конкретно будет работать. Да я и не спрашивала. Разобиженная, едва узнав, что он собирается уехать один, я демонстративно не интересовалась подробностями дела и избегала всякого общения. И вот теперь узнала, о каком певце речь. Оказывается, охранял Жорик не кого-нибудь там постороннего, а мою вторую рыбку! Да-да, Жоркин певец и звезда из папки Шурика оказались одним и тем же человеком. И как, спрашивается, я должна теперь работать с охраняемым Жориком объектом? Тем более что объект этот находился на гастролях. Впрочем, наводить справки о качестве рыбки можно и не глядя на нее саму. Главное, чтобы при этом на меня тоже никто не смотрел. Уф…
– Ты меня уже жалеешь и простила? – спустя пару секунд грустно поинтересовался Жорик.
– Ну почему? – не выдержав, воскликнула я, но тут же спохватилась и начала нести первое, что пришло в голову: – Почему ты такой нудный? С тобой совершенно невозможно разговаривать. Все точки зрения, отличные от твоей, ты обзываешь болезнями и временными затмениями разума!!! Зная, что ты будешь повторять любой вопрос до тех пор, пока не услышишь желаемый ответ, я готова говорить все, что угодно.
– Тогда будем считать, что простила, – истолковал мою тираду по-своему Жорик и поспешил распрощаться, пока я не начала объяснять, что он все неправильно понял. – Значит, пока?
– Пока, – я невольно вздохнула, и снова язык заворочался сам, произнося совершенно не запланированные
Когда-то давно Жорик работал в милиции. Помимо плохого характера и отсутствия всякого гуманизма, от прежней работы Георгий унаследовал также кличку Опер.
На самом деле разговор с Жориком, конечно, навел меня на множество мыслей и касательно персоны рыбки по имени Ожигов. План действий на завтра из горы хаоса потихоньку выстраивался в нечто более структурированное. «Поднажать на людей из окружения объекта» я собиралась, посетив компанию «ОПА» и на правах журналистки порасспрашивать персонал. «Проверить личные вещи объекта и скелеты в шкафу» собиралась в самом буквальном смысле – благо в данных из Шуркиной папочки был записан домашний адрес и некоторые сведения о распорядке дня объекта. О том, как навести справки о репутации партнеров и о банковских операциях клиента, я решила немедленно расспросить собственную маму. Не зря ж она всю жизнь проработала в банке – пусть отдувается.
– Алло, мам, мне нужна информация об одной фирме. – Моя мама отличалась крайней дотошностью, поэтому ей надлежало говорить одну только правду. – ООО «ОПА». Знаю, что эта фирма является клиентом вашего банка.
– Оп-па! – мамочка задумчиво присвистнула.
– Вот именно, – согласилась я. – Пишу репортаж об историях успеха бизнесменов нашего города.
Произнося это, я совсем даже не врала, понимая, что теперь мне действительно придется написать такой репортаж, и мысленно прикидывая, какой из местных порталов согласится его оплатить и опубликовать.
– Ты же знаешь, что подобная информация строго конфиденциальна, – немного даже обиженно заметила мама.
Я не так часто обращалась к маме за помощью, и ей, конечно, хотелось помочь мне, но, с другой стороны, я просила почти невозможного.
– Вот я и прошу конфиденциально поведать мне, – начала я.
– К счастью, тебе не удастся сбить меня с пути. Я не имею доступа к таким сведениям.
– А кто имеет?
– Много кто. Например, операционистка Юлия Георгиевна.
– Ты можешь представить ей меня?
– Странно представлять тебя тому, кто и так тебя прекрасно знает. Причем с детства. Тетя Юля и есть Юлия Георгиевна. Только никакой гарантии того, что она согласится тебе помогать, я не даю. Я бы на ее месте не согласилась. Хотя смотря о чем ты будешь спрашивать, конечно. Какой план у твоего репортажа? Какие вопросы будешь освещать? Кто будет упоминаться в статье?
За последующие двадцать минут вдохновенного сочинения будущей статьи и споров по поводу привлекательности публикации и корректности некоторых вопросов я была с лихвой вознаграждена тем, что мама созвонилась с тетей Юлей, и операционистка Юлия Георгиевна любезно согласилась встретиться со мной завтра утром.
– Только, если можно, подпиши статью каким-то псевдонимом, – сказала на прощание мама. – Не очень-то хорошо будет, что статья о клиенте банка написана дочерью одной из сотрудниц. Я бы вообще предпочла, чтобы ты действовала инкогнито, не заходя в банк, встретившись с тетей Юлей где-то за пределами глаз наших общих знакомых.
«И она туда же! – мысленно возмутилась я. – Родная мать просит не позорить ее банк, родной Георгий – не навредить репутации агентства…»
Тут мне в голову пришла чудесная развеселая идея.