Дети хлебных времен
Шрифт:
Какое-то время путешественники еще прижимались к камням, прислушиваясь к удаляющемуся топоту. Спускаться вниз совершенно не хотелось. Вероятно, каждый представил себе, что будет с тараком, на которого опустится ноженька такого исполина.
– Раздери меня на части!.. Кто это?
– Калон, – шепотом произнес Согомак.
– Какой еще калон?!
– Самый обычный. Заявился сюда и вырыл эту норку.
– Но ты нам ничего о нем не рассказывал!
– Не уверен был, потому и не рассказывал. Пурги уверяли, что тараков он не трогает, а остальное меня не интересовало.
– Ничего себе – не трогает! Меня чуть шерстью со стены не смахнул.
– Но ведь не смахнул
– Это точно!..
Торопясь и оскальзываясь, путники полезли вниз. Согомаку даже не пришлось подавать команду, – в путь-дорожку тараки припустили более чем резвым шагом.
Далее все протекало вполне буднично. Оставив проход за спиной и двигаясь вдоль кромки багровых скал, путешественники очень скоро добрались до подножия Слоистых Гор. Если кто и не знал первопричину столь странного названия, то очень быстро недоумения рассеялись. Каменная поверхность, мимо которой они шли, сплошь и рядом пучилась нездоровыми вздутиями. На частых изломах легко просматривалась многослойная структура скального массива. Пожалуй, лучше других Согомак знал коварство подобного рельефа. Любое даже самое простенькое землетрясение колебало и расшатывало рыхлые склоны. Выветрившиеся слои начинали один за другим оползать, затирая неосторожных селян, смешивая привычные тропы и открывая каверны, ранее о которых никто не догадывался. Жители здешних мест шаткости своего положения обсуждать не любили, как не любили и заглядывать далеко вперед. Никто не рыл основательных пещер, не сооружал хижин. Ютились в тех же случайных кавернах, прикрытых ветхими плитами, а от Вихрей и прочих невзгод прятались кто где, полагаясь на случай и провидение. Лучше других аборигены этих мест знали, что катакомбы не способны защитить их от внешних невзгод. Бывало, те же Вихри лупили по горам совершенно вслепую, в крошево разбивая непрочные породы, выкашивая целые семьи поселенцев. Нищие, вконец опустившиеся жители к подобным смертям относились с удивительным равнодушием. Цена жизни в этих краях скатывалась до абсолютно ничтожных величин. Раба или рабыню можно было купить за ковригу ямуса, а можно было обойтись и вовсе без ковриги, забрав тех же рабов силой. И никому из участников похода даже в голову не приходило напрашиваться к кому-либо из хозяев в гости. Очень уж убогонькими выглядели местные лачужки – настолько убого, что даже хижина покойного Умника вспоминалась как жилище вполне роскошное.
Стоило им углубиться во дворы, как их окружила толпа малолетних попрошаек. Крохотные и грязные ребятишки крутились между ними, все враз балабонили нескладную тарабарщину. Таращась на битком набитые баулы путешественников, они протягивали худые и грязные ручонки, цепляли за лямки. В конце концов Беана не выдержала и подала самым маленьким несколько кусочков ямуса. Этого не следовало делать, но Согомак не успел ее предупредить. Ямус немедленно исчез среди немытых тел, и уже через пару мгновений, рыча и визжа, сборище нищих смешалось в единый безобразный ком.
– Видали, как оно у нас! – Почесывая голое пузо, возле дерущихся остановился морщинистый тарак. Позевывая, он безучастно глазел на кучу-малу, и было ясно, что подобное зрелище ему не в диковинку. – Ишь, как стараются, голозадые! Скоро и у нас научатся грызть друг дружку.
– Грызть?
– А то как же! Если одни начали, почему другим нельзя?
– Ты о чем это, дед? – Согомак прищурился.
– Знамо, о чем. Это они поначалу только кусаются, а чуть подрастут и войдут во вкус. Про канибалов-то все наслышаны. Вот и эти мозгляки когда-нибудь
Проводнику подумалось, что страхолюдного дедушку имеет смысл порасспрашивать подробнее, и пока его спутники с руганью пытались разнять сцепившуюся детвору, проводник шагнул к старику поближе.
– А что ты, отец, слышал про канибалов?
– Да то и слышал, что жирует тут одна банда. Десятка три или четыре головорезов. Носятся по окрестностям, уводят кого ни попадя в полон. Причем выбирают, слышь, самых плотных да ядреных. Почему и не боюсь гулять за околицей – знаю, что на стариков они не зарятся.
– Сам-то их видал?
– Я нет, а сосед видел. Говорит, страшные. Морды кровью красят, на руках браслеты из вражьих челюстей, на шеях бусы из тарачьих зубов. В общем – дикари дикарями. – Старик снова поскреб живот. – По слухам, близко где-то ходят. Может, статься, и вы с ними встретитесь.
– Типун тебе на язык!
– Типун не типун, а новеньких они, надо сказать, привечают. С нас-то что взять? Да ничего. Как говорится, ни внутри, ни снаружи. А вы – другое дело: и откормленные, и здоровые, и с добычей. Таких они любят… С голодухи, конечно, можно и нас пробовать, но разве с вами сравнишь?
– Зачем же здесь остаетесь? Ждете, когда всех сожрут?
– А что делать-то?
– Идите в пещеры, под землю наконец.
– Это что же, к калону в гости? Нет уж, спасибочки! Это вы, молодые да шустрые, ничего не боитесь. А нам уже поздновато трогаться с места.
– Значит, канибалы лучше калона?
– Может, и лучше. Я так смекаю, канибалы – те же тараки, а значит, можно и договориться. Опять же – не всех они хватают, все больше выборочно. Вот и получается, что больным да худым бояться нечего. Разве что огольцов десяток-другой прихватят со двора, так и это не беда. Нам же спокойнее будет. Сам видишь, что вытворяют! Таких не больно-то жалко…
– Ну, стервецы! – Загнанно дыша и баюкая на груди прокушенную руку, из кучи-малы выдрался Гунт. – Сопливцы, а зубы, как у цефалов.
– А я что говорю! – Старик обрадованно встрепенулся. – Учатся гаденыши жизни! Постигают науку. Скоро, глядишь, своих канибалов вырастим. Тогда и чужие соваться не будут.
Проводник кивнул Гунту.
– Забирай Роха с Кайсаном. Нечего нам здесь делать.
– Тоже верно, – поддакнул дед. – Не ровен час забредет кто в гости, а тут вы.
– Это кто же к вам может забрести?
– К нам всякие ходят. Такое уж нескладное место. Иной раз и шамуры могут забежать.
– Шамуры? Вот тебе на! Они же на мороков в основном охотятся.
– Бывает, на мороков, а бывает, и на нас. Это уж какой сезон выпадет. На голодный желудок эти твари кого угодно оприходовать готовы.
– Шамуры – это, кажется, гигантские восьмилапы? – Гунт тревожно взглянул на проводника. Согомак нехотя кивнул.
– Они самые.
– Да ведь у нас они вроде не живут!
– Это у вас! – Сварливо отозвался старик. – А у нас их целое семейство недавно поселилось. Ни Вихрей не боятся, ни самого черта. В открытую, шельмецы, работают!
– Погоди, старик. Лучше объясни, где живут твои шамуры? – Согомак протянул собеседнику пластину с картой. – Покажи хотя бы приблизительно.
– Что ж тут показывать… Вы как раз туда и бредете. Как пойдут Темные Столбы, так и наткнетесь на паутину. А где наткнетесь, так и шамуров ждите. Уж они-то гостям завсегда рады!
– А ты нас, часом, не запугиваешь?
– Чего ж тут пугать. Давеча на Пашне команда рыскала – вроде вашей, – тоже все смелые да крепкие. Так тамошние шамуры им западню соорудили. Всех до единого сцапали.