Дети меланхолии
Шрифт:
Они замолчали.
Лиза первая опять заговорила:
– А ведь ты мог уехать сегодня домой, и я бы тут сидела, и думала, и ревела сама с собой.
– Не, я не мог.
– Почему?
Саша улыбнулся, прислушался к себе:
– Потому что я люблю тебя Лиза. И мне важно, что происходит с тобой.
– А если бы я послала тебя?
– Я бы не ушел.
– Убежала?
– Догнал бы и не отпустил.
– Обзывалась, билась, тоже бы не ушел?
– Остался бы. И ты ведь не убежала. Слушаешь, спрашиваешь мнение. Ты почему сейчас
Лиза помолчала секунду и заплакала, обняла Сашу: «Потому что и я тебя люблю»
Они опоздали на автобус, но их подвезли соседи на своей машине.
Лиза сама рассталась со своим парнем. А Саша поехал искать свою старшую дочь, и затем младшую. Мама Лизы снова вышла замуж. В дом Кожевниковых заселился сын Севы с семьей, остальные приезжали редко.
Возьми меня за руку
– Нелепая, нелепая проносилось в толпе. И какая молодая, – пронеслось в толпе.
Света хотела сказать, что с ней все в порядке, и вы можете разойтись. Но встать и сказать она уже не могла.
Свете еще не было пяти лет, когда она поняла, что она не такая как мама и папа, и тетенька, которая каждый раз улыбается ей, когда у нее покупают мороженое.
На днях умерла бабушка и Света чтобы успокоить грустную и плачущую маму сказала, что у бабушки все хорошо, она с ней говорила, та передает привет. Никто не обратил внимание на слова ребенка.
Но потом некоторые взрослые стали побаиваться сначала Светиных слов, которые сбывались и перестали приходить к ее родителям. Те ругались день и ночь. Светина мама водила дочку к психологу, та говорила, что ребенок очень одаренный и просто у нее богатая фантазия.
Но девочка рассказала про ее погибшую сестру, и что та кушала сегодня утром, и психолог посмотрела на Свету другими глазами. И Анна Ивановна стала ее первым другом.
– Приходи и рассказывай все что вспомнишь, записывай. Просто у тебя такой дар, как у кого-то рисовать, вышивать, писать стихи. Многие не понимают ни картин, ни книг, ни стихов, но все равно все эти прекрасные вещи существуют. Как и твои миры.
– Или жизни. Мне кажется многое из того что я помню уже проживала или даже проживаю.
– Возможно. Доверяй своим ощущениям.
– Я хотела бы быть как все, или просто хорошо рисовать, учится. Иногда я вижу человека и понимаю от чего он умрет, что сделает через пять минут.
– А варианты возможностей? Вдруг твои видения не сбываются.
Светка моргнула, задумалась, ей уже было пятнадцать лет, но иногда она чувствовала себя старушкой, перевидавшей все. И она выбрала три объекта для слежки. Выбор был очевиден.
Бывший папа, его новая жена и их пасынок Вова.
Пасынок был ее ровесником и более зловредным чем она. Светка видела, как он огрызался и со своей матерью, и с отчимом, и с соседями.
– Тебе чего надо? Папаша придет через час, – он хмуро смотрел на нее через длинную челку и не уходил.
В это мгновение Света была не с ним, а
Через пару минут Света встала, и они молча пошли вместе.
Теперь почему-то отец стал чаще приходить к матери, вовремя платить алименты, стал более приветливым. Иногда с ним приходил Вова. Он ни о чем не говорил и не спрашивал, просто сидел рядом, помогал делать алгебру.
После школы Света поступила в медицинский, Вова уехал в другой город, он хотел быть художником. Они молча прощались на перроне, его мать, ее отец, Вова и Света. И перед самым отъездом Вова запрыгнул на подножку, отдал билет проводнице, а потом спрыгнул и поцеловал Свету.
– Я женюсь на тебе. Слышишь?
Девушка изумленно смотрела на Вову, уходящий поезд и прислушивалась к себе. И она поняла и тихо сказала, а ей показалось закричала: «Я согласна». Потом были письма, он ей три слова, и она ему пять. Звонки. Вова молчит, и она тоже. Но молчание было наполняющим.
Пациенты к Светке тянулись как цветы к солнышку. Иногда она путала имена, но никогда то что было для них важным. Один хочет утешения и поддержки, другой чтобы с ним посидели рядом, третий чтобы оставили в покое. Врачи боялись. Она уже не говорила о том, что видит, только диагнозы и ощущения. И тут она часто оказывалась права. Такая молоденькая, а опыт и знания как у профессора.
В нее влюблялись, но Света умела отгонять ненужное как мух.
Анна Ивановна оказалась права были варианты возможностей, люди избегали смерти, выздоравливали, мирились, наоборот шли к верной гибели. Многое зависело от выбора человека.
Мать прятала письма Вовы, была против их отношений. Но Света чувствовала это и звонила ему в тот же день.
Вова учился, работал, организовал выставку таких же как он начинающих и приехал домой.
– Соскучился?
– Очень, – теперь Вова уже смелее брал ее руки в свои.
И они гуляли от рассвета до заката. Обе матери встречали их с рыданиями и причитаниями.
Детям надо учиться. «Дети» смеялись, но так без злобы, понимали страхи взрослых.
Последний день был особенный. И ночь была сладкой. Света проснулась рядом с ним от ужаса. Она опять видела смерть, погибают люди.
– Солнце, – Вова вздохнул, и так тихо сказал, как никогда не говорил, – мы оба уже понимаем, что умирает только тело. А душа будет жить вечно.
Света внимательно слушала Вову и осознавала смысл его признания.
– Ты тоже чувствуешь, да?
Вова кивнул. Светка обняла его крепко. Какая же я дура? Какой же ты идиот! Вова рассмеялся.
Оба хороши. Подходящая пара.
Ей позвонили ночью, очень быстро говорили. Света положила трубку, она пришла с ночного дежурства и долго не могла понять или принять сказанное. А потом села, рухнула как он когда-то с ней, на колени.