Дети Мевы
Шрифт:
Он долго не мог заснуть. Ворочался.
– Ты чего не спишь?
– Не обращай внимания.
Подумав, я действительно отвернулся к стенке, намереваясь уже спать.
– Роджер, ты знаешь, что она любит тебя?
– Знаю.
Архо некоторое время молчал, потом снова заговорил.
– Вот ведь ерунда какая: я люблю её, а она любит тебя… Ты бегаешь от неё, а она прогоняет меня. Если бы у меня крышак не поехал, она бы и на эти несчастные два с половиной месяца меня к себе не подпустила…
Я сел на кровати:
– Ты хотел продолжать ходить
Архо рассмеялся:
– Ну, я же предупредил тебя, что пока слабо вменяем. Ради того, чтобы обнимать её коленки, я бы не только тряпку на лицо намотал… У неё просто божественные коленки. Тёплые, гладкие… а как она пьяняще пахнет там! Просто крышу сносит! Даже точно зная, что потом она меня всё равно прогонит. Юбля! Что я ей не нужен…
– Архо, давай спать. У меня завтра переговоры очень рано. А поговорить у нас ещё будет время.
Брат кивнул и отвернулся к стенке. Вот и хорошо, обсуждать с ним Марикины коленки я пока не готов.
Утро для меня началось с головомойки от Тибирана. Старик швырнул в меня газету:
– Кто дал тебе полномочия делать такие заявление прессе?
«Свободные земли – общая территория. И, думаю, будет вполне честно, разумно поделить в ней зоны влияния и ниши бизнеса…».
– С какого рожна ты, вообще, стал общаться с журналистами? Ты – пресс секретарь? Ты – уполномоченный штабом докладчик? Кто ты такой, чтобы болтать, что попало?
Кто я такой? Я, вообще, мимо проходил. Топал себе на встречу с какой-то очередной ами. А журналисты ждали кого-то из генералов. Но не могли же они пропустить мимо Роджера Об Хайя! Кто я такой? Мальчишка, привыкший говорить то, что думает! Привыкший не оглядываться на каждое слово…
– Простите, генерал-капитан, этого больше не повторится.
– Не повторится? Смотри у меня! Свободные земли – территория сильного! И мы не собираемся делить ничего и ни с кем. Мы собираемся забрать то, что нам нужно. Ни на кого не оглядываясь! Занимайся своими неолетанками и не лезь в политику, парень! Всё, свободен!
Я вышел из кабинета старика. За окнами начиналась весна. Грязь, первая самая храбрая травка, самые храбрые птицы. На Даккаре весна была холодней, ветреней, с долгими ночными заморозками. Птицы строили домики, прятались туда целиком и чирикали прямо оттуда…
Свободен?! Что я такого сказал? То, что думал! Не выдал чужих тайн, не наврал, не опорочил чью-то честь. Просто сказал, что думал! Просто без приказа! Свободен?
Раверстон, увидев Архо, даже, типа, обрадовался. Похвалил мою идею забрать брата к себе в департамент, пообещал сам подписать заявление о переводе у Тибирана. Сам сунул Архо листок, писать заявление.
Я вернулся в кабинет, буквально, через пятнадцать минут. Раверстон стоял с написанным заявлением Архо в руках и молчал. А брат сидел, сжимая кулаки до хруста и набычившись, как будто собирался драться. Раверстон молча протянул мне листок:
«Начальнику
– Брат, объяснишь?
Архо только сильнее сжал зубы. Раверстон хмыкнул:
– Я уже пробовал, он упёрся, как баран!
Я сделал Раверстону знак, один из тех, что мы использовали между собой на переговорах: «Сгинь». Он хмыкнул и вышел из кабинета.
– Брат, я просто хочу понять тебя.
– Я сам себя плохо понимаю!
– Почему ты не хочешь подписать эту ничтожную бумажку нормальным полным именем?
– Нет у меня теперь полного имени! Рассыпалось в дребезги от щелчка тоненькой ручки с крашеными ноготками. Это единственное имя, которым я теперь зовусь. Не нравится? Делай, что хочешь!
Архо замолчал. Я ещё некоторое время подождал, но больше ничего рассказывать он не хотел. Юбля! Но мне ведь обещали истерики, странности. Я встал, выглянул в коридор и позвал злого Раверстона:
– Генерал, – генеральский орден на Раверстоне ещё даже не зажил, – ты мог бы оказать мне услугу? Исправь в документах брата имя. Пусть он по всем базам у нас идет как Архо, а не Архартер. Бывают ведь такие даккарские имена?
– Он же в олимпиаде участвовал. Его вся пресса, как Архартера, знала. Представляешь, что будет, если всплывёт, что он вдруг переименовался в детское имя?
– Надо сделать, чтобы не всплыло!
Раверстон задумался. Что этот мужик точно умеет делать, так это находить выходы из скользких ситуаций. Таких, где не достают оружие. Таких, где воюют бумагами и словами.
– Ладно! Мы ему это имя запишем как кодовое, агентское, – он подхватил со стола листок с заявлением. – Только, юбля, это первое и последнее переименование. Обратно дороги не будет.
Мы с Архо кивнули ему одновременно.
Марика:
Встреча с Роджером снова взбудоражила меня. Я полвечера перебирала, закрывшись в кабинете, его фотографии. Мечтала. Потом отправила Арсе приказ разузнать, чем он, вообще, занимается и что делает в Кострах. Отчёт был у меня через полчаса:
«Командор Роджер Об Хайя руководит департаментом по связям с Арнелет при штабе братства Каменная Река. В данный момент он находится в Кострах, прибыв туда для проведения переговоров между даккарскими и неолетанскими работорговцами», и приписка: «Слежу я за твоим Роджером, ни на секунду не прекращала».
Вот значит как: он переговоры ведёт?! И почему я людьми не торгую? Полюбовалась бы на него…
Вечером я опять была в Кострах. Солдат у ворот велел мне назвать своё имя, как будто не знает, как меня зовут, потом велел другому отвести меня к командору Роджеру. Меня привели в тот же кабинет.