Дети нашей улицы
Шрифт:
В голове у Габаля метались противоречивые мысли, но он предпочел промолчать. Он опасался протянуть им руку помощи, но вместе с тем не хотел обижать их отказом. Сами же гости не знали, как им реагировать на язвительные упреки Даабаса и на холодные взгляды остальных Хамданов. Габаль молчал без намека на надежду. Мужчины поднялись, расстроенные, и ушли. Даабас подождал, пока они не скрылись из виду, показал им вслед неприличный жест и прокричал:
— Проваливайте, свиньи!
— Брань не пристала господам! — одернул его Габаль.
43
Настал
11
Ан-Наср — (ар.) победа
— Ты не должен ущемлять самого себя, Габаль!
Габаль нахмурился:
— Я взял две части — свою и Шафики.
— Но ведь ты глава этого квартала.
Тогда Габаль ответил громко, чтобы слышали все:
— Глава рода не должен обкрадывать своих сородичей.
Не утерпев, Даабас, с беспокойством следивший за этим разговором, вмешался:
— Габаль — это не Хамдан, Хамдан — не Даабас, а Даабас не Каабальха!
— Ты хочешь разделить наш род на слуг и господ?! — вскипел Габаль.
Даабас оставался при своем:
— Но среди нас есть владелец кофейни, есть бродячий торговец, есть нищий. Как же можно их уравнять? Я был первым, кто нарушил запрет надсмотрщиков и вышел на улицу, я первый, кому досталось от Кодры, я первый, кто встретил тебя в изгнании, я первый, кто поверил тебе, когда другие колебались!
Габаль рассердился еще сильнее.
— Хвастун и обманщик! Клянусь, такие, как ты, заслужили те унижения, которые пришлось пережить! — закричал он.
Даабас собрался упорствовать, но, заметив в глазах Габаля искры гнева, отступил и, не сказав ни слова, покинул собрание. Вечером он появился в курильне подслеповатого Атриса и сел с остальными, заказав кальян, чтобы позабыть свои заботы. Желая развлечься, он позвал Каабальху сыграть с ним в азартную игру. Они сели играть в шашки, и не прошло и получаса, как Даабас проиграл свою долю с доходов имения. Атрис, менявший воду в его кальяне, засмеялся:
— Вот не повезло тебе, Даабас! На роду, видно, тебе написано нищенствовать! Вопреки воле владельца имения!
Потеря мгновенно прочистила мозги от дурмана, и Даабас злобно пробурчал:
— Богатство так просто не уходит!
Атрис затянулся, проверяя, достаточно ли воды в кальяне.
— Но ты его уже потерял, брат, — сказал он.
Каабальха начал заботливо собирать деньги и уже занес руку, чтобы спрятать выигрыш за пазуху, как вдруг
— Это уже не твое, у тебя нет права!
— Отдавай, навозный жук! — завопил Даабас.
Встревоженный Атрис посмотрел на обоих:
— Не ссориться в моем доме!
— Ты меня не обворуешь! — кричал Даабас, не выпуская руку Каабальхи.
— Отпусти! Я ничего не воровал у тебя!
— Скажешь, заработал на торговле?
— Зачем тогда сел играть?
Даабас врезал ему по лицу.
— Верни мои деньги! Не то кости тебе переломаю!
Вдруг Каабальха вырвал руку. Даабас, потеряв остатки разума, ткнул ему указательным пальцем в правый глаз.
Каабальха взвыл, вскочил на ноги и, рассыпав купюры на колени Даабасу, зажал глаз. Извиваясь от боли, он упал на землю, стал корчиться и стонать. Вокруг собрались люди, Даабас же подобрал деньги и сунул их себе в карман.
— Ты выколол ему глаз! — закричал перепуганный Атрис.
Даабас ужаснулся содеянному, потом резко встал и вышел.
Габаль стоял во дворе дома в окружении мужчин своего рода. Глаза его горели негодованием. Каабальха сидел рядом на корточках с повязкой на правом глазу. Даабас склонился перед Габалем, смиренно принимая его гнев, не произнося ни слова. Хамдан, желая успокоить разъяренного Габаля, учтиво сказал:
— Даабас вернет все деньги Каабальхе.
— Пусть сначала вернет ему глаз! — крикнул Габаль.
Каабальха расплакался.
— Если б можно было вернуть ему зрение! — со вздохом сказал Радван.
С лицом, почерневшим как небеса перед грозой, Габаль произнес:
— Но можно взять око за око!
Даабас со страхом посмотрел в лицо Габалю, протянул деньги Хамдану и сказал:
— Злоба лишила меня рассудка. Я не хотел его калечить!
Габаль долго с ненавистью смотрел на Даабаса, затем устрашающе произнес:
— Око за око! Зачинщик сам виноват.
Люди растерянно переглянулись. Таким грозным Габаля они еще не видели. Подобной ярости он не испытывал ни в тот день, когда покидал родной дом, ни тогда, когда убил Кодру. Он был действительно страшен в гневе. И если вспыхнет, гнев его уже ничем нельзя было погасить. Хамдан хотел было что-то сказать, но Габаль опередил его:
— Владелец имения облагодетельствовал вас не для того, чтобы вы калечили друг друга. Либо будет порядок, либо перебьем себя сами. Поэтому я требую, чтобы виновнику выкололи глаз.
Даабаса охватила паника.
— Никому не дам до меня дотронуться! Всех убью! — завопил он.
Габаль набросился на него как разъяренный бык и ударил кулаком в лицо. Тот упал без движения на землю. Габаль поднял потерявшего сознание Даабаса, завел ему руки за спину, повернул лицом к Каабальхе и приказал:
— Вставай! Накажи его!
Каабальха поднялся, но застыл в нерешительности. В этот момент в доме Даабаса раздался визг. Габаль строго посмотрел на Каабальху и крикнул ему: