Дети неба / Дети Солнца

Елегон Веся

Антон кивнул и, наконец, отпустил мою руку. Я подошла к поднявшемуся дегану и запустила эту руку в мохнатую гриву, пытаясь стереть ощущение от прикосновения.

— Тогда поднимемся. Мы принесли продукты.

И группа людей продолжила прерванный подъем.

Мы с Дмитрием поплелись следом. Само собой, Катя уже не спала. Она и Афанасий Петрович выглядывали из-за приоткрытой двери.

— Антон, — облегчение отразилось на измученном лице инженера. Он открыл дверь, пропуская мужчин, ну, и меня с Дмитрием.

Сейчас,

когда в нее набилось сразу столько человек, кухня показалась совсем крошечной. Мужчины поставили вдоль стены принесенные с собой пакеты. Катю посторонние совсем не смущали. Ребенок по-хозяйски с серьезной мордашкой принялся разбирать и расставлять содержимое пакетов. Вода в бутылках. Лапша. Туалетная бумага. Ясно. Делятся тем, что смогли найти сами. Не без моей помощи…

— Ты как?

Вопрос Антона застал меня врасплох. Я отшатнулась от неожиданно слишком близко подошедшего мужчины. Деган сидящий в углу, глухо заворчал. Катя тут же вспомнила про свою новую домашнюю зверушку и, подбежав к недовольному монстру, потянула его за гриву вниз, заставляя опуститься обратно на пол. Сама устроилась на боку Дмитрия и вновь принялась заплетать косички.

Мужчины, открыв рты, наблюдали за этой фантасмагорической картиной того, как маленький ребенок играет с монстром.

Антон пришел в себя первым и, повернувшись ко мне, приказал:

— Ты идешь за мной, — и направился в сторону выхода. На пороге обернулся и удивленно изогнул бровь. — Ну?

Пошла. Следом за широкоплечей коренастой фигурой мужчины, который, на мгновение притормозив в общем коридоре, резко повернул и зашел в соседнюю квартиру. И в самую дальнюю комнату.

— Ну, что, раздевайся, — будничным тоном бросил мне, а сам, скрутив крышку с бутылки, вымыл руки.

Снова решил поиграть в доктора.

— Зачем? — спросила я и прислонилась плечом к косяку. Нога болела, все тело ныло, грудь горела. Мои акробатические кульбиты, как и ожидалось, ни к чему хорошему не привели.

— Проверю швы.

— Да? Думаешь стоит? — определенно переборщив с сарказмом, переспросила я, да еще и мину такую серьезную состряпала, самой тошно стало.

Все же отлепилась от косяка и, испытывая какое-то извращенное удовольствие от неконтролируемого злорадства, стянула с себя футболку.

— Это что за на…ер? — шагнув в мою сторону и явно находясь в крайней степени замешательства, док кончиками пальцев дотронулся до воспаленной и припухшей кожи. — Давно оно в таком состоянии?

— С утра. По крайней мере когда проснулась, оно уже было воспаленным и жутко болело.

— Скобы сама снимала? — не отрывая взгляда от разошедшихся швов, поинтересовался док.

— Да, — равнодушно ответила я. Злорадство как-то само собой затихло, оставив мне усталость и мою вечную не проходящую боль. Хотела натянуть обратно футболку, но Антон схватил меня за руку.

— Пожалуйста, не шевелись некоторое время, —

и взгляд темных глаз такой серьезный.

— Ладно, — я даже кивнула.

— Повтори, как давно ты получила эту рану?

— Около года назад, — припоминая, когда именно, ответила я.

— И все это время рана не затягивается?

Я кивнула. Вопросы дока меня начали напрягать. Не люблю вспоминать о том времени, когда это все началось. Моя личная трагедия совпала с трагедией целой планеты… Но вопреки нежеланию мысли вернулись в тот вечер, когда я случайно стала свидетельницей явления первого вестника гибели человечества… тритос.

Мразь. Его лицо, созданное по какой-то злой иронии мной и потому запечатленное с точностью педантичного маньяка в моей памяти, сейчас вынырнуло из самых темных глубин сознания, заставив вздрогнуть от неожиданности. И это воспоминание болью отозвалось в самом центре груди и живым огнем зашевелилось под кожей.

— Что это? — голос мужчины вывел меня из ступора.

Я опустила глаза и зашипела. Из трещины между разошедшимися рваными краями искалеченной плоти лилось тусклое голубоватое свечение.

(Вернулось).
– только и успела подумать я, а док уже дотронулся кончиками дрожащих пальцев до светящейся раны и, что совершенно неожиданно, отлетел в противоположную сторону, впечатался в стену и рухнул на пол, куда-то за торчащий обломок бетонной плиты обвалившегося когда-то потолка.

От накатившего чувства обреченности закрыла глаза, а когда открыла передо мной маячил полупрозрачный размытый силуэт.

— Темный бог? — и почему я уже не удивляюсь?

Но силуэт ничего не ответил. Только заклубился дымом и по-хозяйски, не спрашивая моего разрешения, втянулся через нос в мое тело, вызвав приступ кашля.

(Вот и снова все в сборе. Прелесть.)

К тому моменту, как я, наконец, прокашлялась, Антон пришел в себя и, поднявшись на ноги, с недоверием глядел на прослезившуюся меня.

— Что это было? — рассматривая свои почерневшие пальцы, спросил мужчина.

— Побочные действия конца света, — пробубнила я, одевая измятую футболку. — Ладно. Полагаю, твои услуги мне больше не понадобятся. Хотя, — я замолчала и оценила вменяемость все еще ненормально бледного мужчины. — Может у вас в убежище есть обезболивающие?

Док рассеянно кивнул, а я решила договориться, пока все так удачно складывается.

— Я зайду, когда у меня кончаться?

— В любое время. Я уже говорил.

— Ладно. Значит, договорились.

И не дожидаясь ответа, вышла из полуразрушенной квартиры. Мне там не нравилось. Прошла в ту, где жили дед и его внучка. На пороге меня встретил парень. Высокий и худой, весь какой-то нескладный. Он порылся в кармане своей мешковатой куртки и протянул мне темный брусок. Я взяла это что-то похожее на шершавый камень, который оказался неожиданно тяжелым.