Дети непогоды
Шрифт:
Действительно, за поворотом к реке примыкала небольшая рукотворная бухта, сплошь заставленная различными лодками, плотиками, даже кораблями – и среди них попадались довольно большие. Куки – или Иннот – направил лодку прямо в это скопище. Они проходили буквально впритирку к другим судам и, наконец, оказались возле длинного дощатого причала. Куки ловко выскочил на сушу.
– Давай нашу поклажу.
– Нашу поклажу? – удивился Хлюпик. Все их скромные пожитки остались на безымянном островке возле ступы.
– О духи предков! Ну не нашу, кипадачи, если тебе так больше нравится.
– А! – Хлюпик вытащил из-под сиденья втиснутые туда мешки.
К путешественникам уже спешил какой-то вавилонянин. Хлюпик обратил внимание на его одежду: такой красивой тёмно-синей ткани он в жизни не видывал!
– Три монеты за стоянку, презренные куки! Три монеты, и ни одной меньше!
– Протри свои поросячьи глазки, любезный! Или ты меня не узнаёшь?!
– Иннот, малыш! – радостно завопил вавилонянин, раскрыв объятия. – Сколько лет!
Иннот, однако, довольно сухо его перебил:
– Слушай, мне некогда. У меня к тебе просьба – присмотри за лодкой; возможно, она мне ещё понадобится. За мной не заржавеет, ты знаешь. Да, и ещё: не говори пока никому, что ты меня видел, ладно?
– Не вопрос, парень, не вопрос. – Хозяин пристани с любопытством поглядел на стоявшего рядом Хлюпика. – А это кто с тобой?
– Неважно. Слушай, мне пора. Не забудь про лодку.
– Сей же минут о ней позабочусь…
Иннот схватил Хлюпика за руку и потащил сквозь толпу. Другой рукой он придерживал мешки с умат-кумаром. Маленький мешок достался Хлюпику.
– Значит, так. Сначала надо припрятать это добро. Таскаться с ним не стоит. Потом… – Иннот на мгновение задумался, – потом одежда. Надоело мне, что каждая сявка норовит обозвать презренным куки.
– И где… Где мы это припрячем? – удивился Хлюпик. – Здесь же кругом столько народу…
Иннот недоумённо поглядел на него.
– Всё время забываю, что ты вырос в Лесу, – наконец, сказал он. – Такой, в общем, смышлёный парень… Надо найти место, где наше добро будет под надёжной охраной. Одно из таких мест – моя квартира.
Тут он ненадолго замолчал.
– Да, сейчас идём ко мне.
– А где эта твоя хижина?
– Не хижина, а квартира. Ну, как бы сказать… Видишь эти дома? Так вот, внутри у каждого как бы много-много маленьких хижинок. И каждая называется – квартира. А идти туда недолго. Мы уже почти пришли.
– Слушай, а этот, на пристани – он что, твой друг?
– Друг? Ну нет, не друг. – Иннот явно думал о чём-то другом. – Он так… Просто знакомый. Страшная, кстати, зануда. Но доверять ему до определённой степени можно. Я как-то оказал этому парню небольшую услугу; кроме того, он немного меня побаивается.
– Серьёзно?!
– Ну да… Я ведь каюкер, знаешь ли.
Они свернули с оживлённой улицы и нырнули под арку. Хлюпику показалось, что они попали в какую-то гигантскую пещеру: теперь приятели двигались в лабиринте узких дворов, поднимались по каким-то лестницам, два или три раза проходили дома насквозь – Хлюпик морщился от резкого запаха мочи в тёмных переходах. Личности, попадавшиеся им навстречу, Хлюпику очень не понравились: лица у них были нездоровыми, а глаза – неприятно цепкими. Некоторые шли по своим делам, засунув руки в карманы, другие просто стояли в небрежных позах, подпирая стены. Наконец, протиснувшись сквозь какую-то совсем уж узкую щель (им пришлось даже встать боком), приятели оказались во дворе. Огромные бледно-жёлтые здания с глухими стенами,
– Нам туда, – коротко бросил Иннот, кивнув наверх.
– Как ты дорогу-то помнишь? – удивлённо спросил его Хлюпик.
– Ерунда. Поживёшь здесь немного и начнёшь ориентироваться не хуже. Дело привычки, знаешь ли.
Они поднялись наверх. В родной деревне Хлюпик без всякого страха забирался на самые высокие деревья; но тут, среди огромных, уходящих вниз плоскостей, у него неожиданно закружилась голова.
Иннот жил в каморке под самой крышей; обшарпанная дверь на скрипучих петлях оказалась незапертой. Хлюпик хотел что-то спросить, но Иннот молча вскинул руку, прислушиваясь. Маленький коридорчик, где они стояли, заканчивался другой дверью, неплотно прикрытой, из-под неё проникал лучик дневного света. Каюкер горестно вздохнул и вошёл в комнату. Там было пусто; лишь на полу виднелись грязные следы многих ног. Иннот покачал головой и заглянул в смежное помещение. Единственным предметом меблировки тут являлась кровать, более всего напоминавшая жертву какого-нибудь сухопутного армадилла: вспоротая вдоль и поперёк, с торчащими из недр пружинами. На полу валялся разнообразный мусор. Обои под раскрытым окном потемнели и вздулись пузырём.
– Извини, – нарушил молчание Хлюпик, – но это всё не кажется мне очень уж надёжным местом.
– Дверь, похоже, взломали, а потом мародёры растащили всю обстановку, – несколько смущённо откликнулся приятель. – Обычное дело, надо сказать; меня ж, считай, полгода не было…
– И что мы теперь будем делать?
– Так, сейчас соображу… Пожалуй, мы сейчас отправимся к Громиле. Это мой друг, он приютит нас на некоторое время.
– А какой он друг? Вроде этого, на пристани?
– Нет, что ты! Громила – свой парень, свой в доску… Тоже каюкер, между прочим.
– А почему у него имя такое странное?
– Чем же странное? Вполне нормальное имя. У него и внешность соответствующая: большой, чёрный, мохнатый…
– Мохнатый?!
– Ну да. Он же обезьянец.
– Я тебе, наверное, уже надоел с расспросами. Но все-таки скажи, кто такие обезьянцы? Помнится, ты и этих… Летающих пиратов так же обзывал.
– Всё верно, они тоже обезьянцы. Правда, несколько другого вида. Ты знаешь вообще, что такое Вторая Магическая?
– Ну, была такая война между магами, очень большая война, но очень давно.
– Не так уж и давно в общем. Так вот: маги не просто воевали между собой. Они создавали огромные армии, целые народы, предназначенные для войны. Да, парень, у них был размах! И как-то раз кому-то из магов пришла в голову идея не создавать их с нуля, а заколдовывать стаи обезьян, чтобы они воевали на их стороне. Дело тоже не простое, но Великим Магам и не такое по плечу. Вот так и появились на свет обезьянцы.
С одной стороны, разумные, с другой – прекрасно приспособленные к жизни в Лесу и очень сильные. Великие Маги все сгинули в той войне, а создания их живут до сих пор. Некоторые пиратствуют – у всех обезьянцев очень цепкие руки и ноги, и они хорошо управляются там, где надо лазать по канатам. Да и бойцы не из последних; только дисциплины у них маловато. Ну а другие вполне неплохо устроились в Бэбилоне. Кстати, те пираты, что напали на нас, скорее всего, происходят от павианов и шимпанзе. А у Громилы предком была горилла.