Дети ночи

Симмонс Дэн

– Питаться своими собственными клетками? Пожирать свои кровяные тельца уже после того, как ретровирус транскрибировал там ДНК?

– Не просто кровяные тельца, – сказал Лучан. – Вирус Д нападает на все хозяйские клетки, до которых только может добраться, сначала вдоль артериальной системы, потом – главные органы, а затем – клетки мозга.

Кейт скрестила руки и покачала головой.

– Во всем этом нет никакого смысла. Что это дает для выживания?… – Она замолчала, пытаясь все переварить.

Лучан кивнул.

–

На этом этапе ретровирус старается спасти только ретровирус. Самопожирание дает им отсрочку на несколько недель, возможно месяцев, даже если тело разлагается.

Кейт передернуло.

О’Рурк подошел к приборам, потом вернулся к баку. Его хромота стала заметнее.

– Насколько я понял из вашего разговора, после клинической смерти стригой может протянуть в состоянии физической преисподней несколько месяцев, а то и больше Но он наверняка не может находиться в сознании!

Лучан показал на ЭЭГ. В тот момент, когда Кейт прикасалась к сердцу, кривая сделала несколько отчетливых скачков.

О’Рурк закрыл глаза.

– Вы что, пытаете этого человека?

– Нет, регистрирую его самовосстановление. – Он выдвинул ящик в одной из тележек и подал Кейт пачку фотографий, выполненных «поляроидом». Они выглядели как обычные снимки, которые делаются при вскрытии, – она видела стальную поверхность под белой плотью, – но тело имело более искромсанный вид, чем теперь. Там, где на фотографии виднелись глубокие раны, на торсе в баке остались лишь заметные шрамы.

– Это снято шестнадцать дней назад, – сказал Лучан. – И на основании имеющихся данных я почти наверняка могу сказать, что процесс восстановления ускоряется. Еще две недели – и он будет в полном здравии. – Он хохотнул. – Может быть, даже станет немножко на меня сердиться.

Кейт снова покачала головой.

– Но возникает простой вопрос относительно массы тела…

– Каждый грамм жира преобразуется, абсорбируется, реабсорбируется и направляется генетически, чтобы послужить необходимым строительным материалом там, где это нужно. – Лучан пожал плечами. – Нет, конечно, совсем целеньким он не получится, если я, допустим, отрежу ему ноги или удалю таз… перераспределение массы имеет свои ограничения… но при меньших повреждениях… voila! – Он отвесил поклон в сторону бака.

– И им требуется свежая кровь, – произнесла Кейт. Она посмотрела на Лучана. – Такая же судьба ждет и Джошуа?

– Нет. Ребенку делали переливания, но, когда его не было в Румынии, он не участвовал в Причастии.

– В Причастии?

– Это когда действительно пьют человеческую кровь, – пояснил Лучан.

– Это кощунство.

– Согласен.

– Теневой орган, – пробормотала Кейт, добавив уже громче: – Когда они просто пьют кровь, то вирус Д разносит транскрипцию ДНК и восстановление иммунитета проходит более эффективно?

– О да, – ответил Лучан.

– А

еще какое воздействие это оказывает? На мозг? На личность?

Лучан пожал плечами.

– Я не разбираюсь в последствиях психосоматических или психологических привычек.

– Но эти стригои… как-нибудь меняются, когда начинают уже по-настоящему пить человеческую кровь?

– Мы считаем, что да.

Кейт приблизилась к осциллоскопу. Беспорядочные кривые отбрасывали зеленый отсвет на ее кожу.

– Тогда я потеряла его, – прошептала она. – Они превратили его в нечто иное.

Она отвернулась и уставилась в темный угол обширного помещения.

Лучан подошел ближе, поднял руку к ее плечу, но тут же убрал.

– Нет, Кейт, не думаю. По-моему, они берегут Джошуа для Церемонии Посвящения. Там он впервые примет участие в Священнодействии.

Отец Майкл О’Рурк саркастически хмыкнул.

– Вы вдруг стали неплохо разбираться в делах стри-гоев.

– Не больше, чем вы… священник, – отпарировал Лучан. – Вы – и францисканцы, и бенедиктинцы, и иезуиты – все наблюдаете, наблюдаете, наблюдаете… Много веков только и делаете, что наблюдаете… пока эти животные обескровливают мой народ и ведут его к пропасти.

О’Рурк смотрел немигающим взглядом. Лучан отвернулся и занялся капельницей.

– Ты не можешь оставить… его… здесь, – сказала Кейт, показав на бак.

Лучан облизнул губы.

– Есть еще люди, которые воспользуются этими данными, даже если я погибну. Даже если мы все погибнем. – Он резко повернулся к ним, сжимая кулаки. – И не волнуйтесь. Не много нас уцелело в ордене Дракона, но, даже если я умру, кто-нибудь придет сюда и сожжет этого… этого дракулу. Ни при каких обстоятельствах я не позволю ему жить и снова охотиться за нами. Ни за что.

Лучан вынул из ящика большой шприц, взял им кровь прямо из шеи тела, затем возобновил подачу из капельницы. Заперев внутреннюю дверь и морг, он повел их наверх, в лабораторию. Анализ занял у него минут десять, и Кейт увидела результаты: три нормальных образца, а один – кишащий ретровирусами Д, которые атаковали представленные кровяные тельца.

Оказавшись снова на улице, Кейт глубоко вдохнула и немного постояла под накрапывающим дождем, чтобы из одежды выветрился запах формальдегида и крови.

– А теперь что? – спросила она, чувствуя себя вымотанной и страшно уязвимой. Ясности не прибавилось ни в чем.

Лучан открыл дверцы машины, включил единственный дворник, и его ритмичное поскребывание звучало в ночи как метроном.

– Кто-нибудь из нас должен понаблюдать за домом этого человека. – Он достал бумажку, которую получил от Амадди.

– Дайте посмотреть, – сказал О’Рурк Вглядевшись при тусклом свете в текст, он заморгал, а

потом начал хохотать, откинувшись на спинку заднего сиденья.