Дети Ржавчины
Шрифт:
И тогда я снова ощутил настоящую, неудержимую, горькую тягу в тот край, где меня действительно ждали.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ДОРОГА
Перед сном я много думал о предстоящей дороге. Мне столько разного о ней наговорили, что я ожидал увидеть что-то из ряда вон выходящее. Казалось, за пределами города начинается особая зона, мир, в котором нормальный человек долго существовать не может.
Но я увидел обычную пыльную колею, обросшую редким кустарником и петлявшую между валунами. Время шло,
Впрочем, я понимал, что почти везде был огород. Не так много земли имели здесь люди, чтобы позволять ей пустовать и кормить бесполезную лебеду и полынь. Везде, где могло что-то расти, бросались в землю клубни, семена, луковицы.
Вдоль дороги почти не было деревьев. Я знал, что яблоневые сады расположены по другую сторону заставы, там, откуда начинается степь. Мы же двигались по каменистому краю предгорья.
– Расслабься, – посоветовал Подорожник. – Ты как староста на куче картошки.
Он, наверно, был прав. Я сидел на повозке, распрямив спину и вглядываясь в каждый камень. Вчерашние разговоры подействовали – я теперь везде искал угрозу.
– Как только расслабишься – тут и начнутся неприятности, – ответил я, чтобы оправдаться.
– А если не расслабишься – не начнутся?
– Я буду к ним готов.
– Вряд ли. Когда станем проезжать деревни, тогда и надо смотреть. А тут ты своими грозными взглядами только ящериц распугаешь.
Я постарался посмотреть на мир другими глазами, как советовал погонщик. Мир выглядел еще более угрюмым и диким. Позади скрипела вторая тележка, под командованием Медвежатника и Свистуна. Впрочем, Свистун спал. Медвежатник зевал. Они везли десяток мешков с какой-то едой на продажу. Груз нашего экипажа составляли только продуктовые запасы и сверток, который Подорожник положил в свою дорожную сумку.
– Поспи, – посоветовал погонщик.
– Не хочется. Лучше ты.
– А кто лошадь поведет? Ты дорогу-то знаешь? На этом очередной пустой разговор прекратился. Мы долго молчали, но я не тяготился этим. С моим попутчиком можно было просто молчать. Я начал разглядывать далекие вершины гор. Хотелось когда-нибудь забраться на них и оглядеть эту несчастную землю с большой высоты. Может, удастся увидеть ее границы. Может, чуточку дальше.
– Помнишь, ты говорил мне про чужаков? – спросил я.
– Вроде что-то говорил.
– Откуда они к вам приходят?
– В каком смысле?
– Ну, откуда они берутся. Где живут чужаки?
– Никогда не задумывался.
– Очень странно. А вдруг там, откуда они пришли, жизнь лучше, чем здесь?
– Ха!, Видел бы ты этих чужаков, не говорил бы такое.
– Неужели совсем не интересно?
– Да нет… Живут где-то. Нам туда не надо. Кому надо – тот пусть интересуется.
– А что, есть такие?
– Всякие есть. Некоторые пытались
– И что же?
– А ничего, – погонщик усмехнулся. – Там теперь столько мертвецов, что, говорят, в хорошую погоду видно, как на склонах белеют их кости. Многие хотели уйти от Пылающей прорвы, а как от нее уйдешь, если она везде?
– Куда они пытались уйти? В какую сторону?
– В любую. Куда бы ни шел, остановишься перед горами. Если хватит смелости на них карабкаться – попадешь в Прорву. Она тебя и прикончит.
– Ну а что там дальше? Что после Прорвы?
– Ничего там нет, – удивленно ответил Подорожник. – Прорва – она и есть Прорва.
– То есть ты хочешь сказать, что ваша страна со всех сторон окружена Прорвой?
– Так и есть. В ней и рождаются посланники, которые убивают людей и животных.
«Двухмерная модель мира, – подумал я. – Это мы уже проходили».
– Ну а старые вещи, – сказал я вслух, – откуда они берутся? Не чужаки ли приносят их с собой?
– Ерунда, – скривился Подорожник. – Старые вещи упали с колесницы, которая в старые времена появилась в небе, пронеслась над землей и канула в Прорву. С тех пор люди их находят. Вот так.
И в этой легенде мне послышалось нечто знакомое.
– Неужели ты сам в это веришь? Погонщик посмотрел на меня с сомнением. Словно раздумывал, доверять ли мне свои сокровенные мысли.
– Ну, говори!
– Сказать честно, я думаю по-другому. Да и не только я. Старые вещи поднимаются на поверхность из подземных городов. Там когда-то жили люди, которые их изготовили. Или даже сейчас живут.
– И почему ты так думаешь. Подорожник? – спросил я, стараясь не показывать излишней заинтересованности.
– Если бы вещи упали с колесницы, их давно бы уже все собрали. А на самом деле они не переводятся. Люди находят все новые и новые. И главное, находят их в земле. Даже из-под земли достают. Мы сейчас едем на одну из горных застав, так там целый холм перекопан, как муравейник. Люди все ищут и ищут. И находят.
Я был тронут тем, с какой наивностью этот сильный и по-своему мудрый человек объясняет устройство мира. Версия с колесницей, конечно, не выдерживала никакой критики. Но дыма без огня не бывает. Если в народе говорят про небесную колесницу, значит, действительно что-то здесь когда-то пролетало. Впрочем, разговор про подземные города я тоже не мог воспринимать всерьез. Я мог только тщательно проанализировать этот фольклор и вычленить из него крупицы подлинной истории. Устное творчество всегда хранит в себе часть истории.
– Скажи, Подорожник, – спросил я, – кем был твой отец?
– Отца не помню. Его убила Прорва еще до моего рождения. Мать говорила, он был погонщиком, как я.
– А дед? Ты помнишь деда?
– Деда помню… плохо. Он, кажется, строил дома… Или мебель делал. Или инструменты, чтобы делать мебель. Знаю только, что ему удалось дожить до моего рождения, а увидеть своих внуков – это не каждому выпадает.
– Ну а чем занимался прадед?
– Ну ты и спросил! Кто же такое помнит? Это ведь когда еще было!