Дети Смерти

Шимский Владимир

Как просто.

«Ун, до, тре, кетр». Хруди (хриссов унрит!), Тирс, Лот, Ангр. Уже четверо. Не многовато ли, Ирд? Может, стоило идти сюда одному? Странная мысль: ему все равно. Ирд перевернулся на другой бок, почувствовал на лице теплое дыхание Мириллы. Он уже привык так называть ее. Он почему-то вспомнил их первую встречу. «Ты мне снишься, да?» «С чего ты это взяла?» «У нас многие видят странные сны». «Я тоже». «Что тоже?» «Тоже вижу странные сны». «Значит, и я тебе только снюсь?» «Оч-чень может быть».

Потом он увидел ее рисунки. И понял — это то, что он искал. «Где это?» —

спросил он. «Я не знаю». «Оно существует?» «Оно снится». «Как я».

— Все мы из одного теста, сениор аргенет, — ворвался в сон голос Кера.

«Только не я», — подумал Ирд.

Какие хриссы занесли его в этот разрушенный землетрясением замок? Уйдя из дома Кларонга, он много путешествовал. Земля сонангаев полна неожиданностей, но он тогда подумывал, а не его ли это рук дело?

Еще с детства он чувствовал, как нечто темное и страшное подкрадывается к нему. Города, где он жил, поражали необъяснимые болезни. Реки, возле которых по воле случая оказывался он, выходили из берегов. Кумароны трепали невиданные шторма. «От тебя надо держаться подальше, сынок», — хмурился, догадываясь о его предназначении, отец. Его придавило обломком скалы, когда Ирду минуло десять иров. Но много воды утекло, прежде чем он понял, что источником всех бед является он сам. Еще больше, прежде чем научился сдерживать себя. Еще больше, прежде чем до него дошло — рано или поздно он не выдержит, и тогда…

Жизнь обернулась мукой.

Ему стукнуло двадцать, когда, путешествуя пыльными дорогами Тианы, он остановился на ночлег в доме, который будет вспоминать всю оставшуюся жизнь. Это было незадолго до того, как он решился идти в ученики к Торну. Может быть, потому и решился, что…

Ун, до, тре, кетр. Грубо отесанный деревянный пол. Перекошенные стены. Голодный (кожа да кости) хиссун, жадно глядящий на его небогатую трапезу.

— На! — не выдержал тогда Ирд и бросил исхудавшему зверю огрызки лепешки.

— Нечего его баловать, — недовольно прошамкала хозяйка, еще более ветхая, чем приютивший усталого путника дом.

— Не твое дело, старуха, — грубо отвечал Ирд, но прикусил язык, ибо взгляд старухи смутил его.

— Почему ты так смотришь?

Она не ответила. Только склонила голову и, то ли улыбнувшись, то ли оскалившись, обнажила гнилые, подернутые желтоватой слизью зубы. «Ты видел их, Дэн, — подумал Ирд. — Я показал тебе ее. Тианскую ведунью, предсказавшую мне…»

— Есть разные болезни, Ирд, — заговорила старуха после длительного молчания. — Болезни тела. Духа. Болеют целые города. Народы. Страны, — она облизнула губы белым червеобразным языком. — Миры, — прошептала она. — Есть разные причины этих болезней. Удар ножом. Укус хиссы. Магическое заклинание. Слабость. Страх, ненависть, скупость — это тоже болезни, Ирд. Может быть, даже любовь, — старуха печально качнула головой, — рано или поздно (если только Унра не придет ей на помощь) она становится похожей на меня.

— Болезни не похожи одна на другую, — продолжала старуха. —

Вернее, нам кажется, что не похожи. Но если подвести итог, все они приводят к одному.

— К смерти, — прошептал Ирд.

— Верно, — старуха шмыгнула носом, — так же верно, как и то, что ты боишься самого себя.

— Но причем здесь я?!

— Не спеши. Унра близка. Гораздо ближе, чем кажется. Она слышит все.

— Ты пугаешь меня.

— Ой ли?! Ты ведь и сам уже замечал, что она следует за тобой по пятам. Убивает тех, кто рядом. Отца. Жителей городов, где ты останавливался на ночлег. Реки, которые поили тебя. Леса, которые укрывали тебя своей листвой. Она же трогает только тебя. Ты не задумывался, почему?

— Я, наверное, болен, да?

— Ты здоров. Слишком здоров. Ты даже не болен такой славной болезнью, как… любовь, — губы старухи растянулись в ядовитой ухмылке. — Но… не перебивай меня.

— Ведь можно посмотреть на все это и с другой стороны, — говорила дряхлая ведунья. — Унра — вот здоровое состояние всего сущего. Недаром все так стремится к ней. Против своей воли, конечно, — добавила старуха. — Мир просто не сознает, что болен одной-единственной и самой страшной болезнью — жизнью. А все остальное — войны, темные маги, невидимая смерть, такие гиблые места, как Магр (я уже не говорю о Торехе!) — это всего-навсего лекарство, которым потчуют Асту ради ее скорейшего выздоровления. Но все эти лекарства ничто по сравнению с тем универсальным средством лечения, которое создала Унра каких-нибудь двадцать иров тому назад. Ибо она создала тебя!

Старуха закатила глаза и начала плавно раскачиваться из стороны в сторону. Вправо. Потом влево. Сам дом, казалось, раскачивается вместе с нею. Ун, до, тре, кетр.

— О! Я вижу, — шептала она. — Ты уже силен, а станешь еще сильней. Эта сила будет вырываться, ты не сможешь удержать ее в себе. Ты мечтаешь овладеть ей. (Вот и сейчас ты думаешь идти в Атуан на поклон Темному Кругу, что ж, учись у них.) Потом попытаешься бежать. От них. От себя. Придет время, и ты захочешь убить себя. Придет время, и весь мир захочет убить тебя. Но знай, в тот самый миг, когда ты вернешься к Унре, весь мир последует за тобой, — внезапно старуха перестала раскачиваться. — Я бы не хотела, чтобы это предсказание сбылось. Но (я не знаю, как сказать по-другому) ты слишком связан с этим миром, Ирд, и чтобы вырваться из него, тебе придется разорвать его в клочья. Есть только один способ сохранить этот мир. Убить не тебя. Убить твою силу.

Она замолчала.

— Что значат твои последние слова?

Старуха пожала плечами:

— Я часто и сама не знаю, что говорю.

— Но почему тогда Унре самой не ускорить дело? Почему бы ей самой не убить меня?

— Потому что… никто не сможет вылечить больного, если этого не захочет он сам, — ухмыльнулась старуха.

Предсказание.

Ун, до, тре, кетр.

Сбылось многое. Темные маги, пытавшиеся использовать его, Ирда, разрушительную силу. Бегство (от них ли, от самого ли себя?). Попытка укрыться в доме Кларонга. Путешествие по Тангору.