Дети солнца
Шрифт:
А ничего удивительного, говорили на это знающие люди, большинство неприятностей случается с отдыхающими как раз в первые дни. Почему? А кто его знает, почему. Таковы уж отдыхающие. Стоит им только выйти из поезда на перрон Сочинского вокзала или спуститься по трапу в Адлерском аэропорту, как они тут же расслабляются на всю катушку. Куда что девается – солидность, ответственное выражение лица, галстук, наконец… В шортах и майке, с фотоаппаратом на пузе и счастливой улыбкой идиота, отпущенного из дурдома на свободу, чешут они в 30–градусный зной по Курортному проспекту, тащатся пешком на гору (причём у жены – туфли на каблуках) и с восторгом тинейджеров носятся на водном мотоцикле в опасной близости от торчащих их воды голов. В результате – ох,
Вот год назад в соседнем санатории был случай. Приехала на отдых семья из Москвы: муж, жена и ребёнок, девочка 12 лет. На второй или третий день пребывания черт их понёс из санатория, расположенного почти в центре города, в совершенно безопасном месте, на прогулку в Кудепсту. Вроде бы одни их московские знакомые отдыхали там в пансионате «Электроника», который, совсем наоборот, стоит довольно высоко над морем. И вот они стали там фотографироваться. Этот папаша поставил всю компанию – жену с дочкой и друзей – над обрывом, солнце светит, день чудесный, все улыбаются, предвкушая тысячу удовольствий. Он глазом к видоискателю «Кодака» прилип и пятится, пятится, пятится назад, видать, хотел побольше красоты в объектив захватить…
Так и рухнул вниз прямо на глазах у жены, дочки и друзей.
Они не сразу даже поняли, что произошло. Только что стоял, и вдруг – все, нету. Подбегают, а вниз даже глянуть страшно, там метров десять высота и добро бы хоть кустарник, так нет, голая, можно сказать, скала. В общем, пока вызвали спасателей, пока те приехали, пока спустились и достали его, ему уже никто помочь не мог. Тоже, между прочим, молодой ещё был, сорок с чем-то.
И кого винить? Сказать: зачем, мол, фотографироваться пошли? Ну, а как же? У нас же это первое дело – привезти с юга, из Сочи, фотографии, показывать потом всю зиму родственникам, сослуживцам: вот мы в дендрарии, на фоне слоновых пальм, а вот в башне на горе Ахун, оттуда весь город видно, а это в парке «Ривьера», под цветущей магнолией…
Или сказать: зачем полезли на гору? Так экзотика же! На ровном месте и в Москве можно сняться. В том-то и интерес, что на горе. Нет, как хотите, а главное тут – потеря бдительности. Приехал, расслабился и – пожалуйста! Правда, случай этот — с фотографированием над обрывом – совсем уж редкий, другого такого в Сочи и не припомнят. Чаще неприятные приключения происходят, конечно, на море.
Приезжает, например, в санаторий мамаша с двумя мальчиками, одному лет 14, другому 9, то ли 8. Пока она вещи распаковывала и в номере обустраивалась, пацаны – бегом на море. А там как раз в этот день шторм. И небольшой, в общем, шторм, балла три, но лезть-то в него зачем? Нет, эти два дурачка московских полезли. Сначала, рассказывают, меньшего волной накрыло, а старший увидел и стал его вроде как спасать, и, видно, повисли друг на друге, ну и… И люди как будто были на берегу, сидели наверху, на скамейках, дышали, но никто внимания не обратил, дети ведь всегда у самой воды балуются – шторм–не шторм. Одна только женщина крикнула им, мол, не ходите, мальчики, там волны большие. А они ей: «Нам мама разрешила». Спрашивается, зачем же разрешать? Только приехали, 20 дней впереди, будет ещё погода хорошая, нет, им не терпится, а мамаша от радости, что вырвалась, совсем голову потеряла, а может, она по жизни такая клуша. И много их, таких мамаш, между прочим. Сама лежит под зонтиком, кроссворды разгадывает или загорает, аж дымится вся (что женщинам после тридцати вообще-то вредно), а ребёнок битый час из воды не вылезает, до полного посинения. И вот представьте себе, что потом с той мамашей было, когда она своих мальчиков не дождалась и пошла искать. Их волной же и вынесло, даже водолазы не понадобились, они близко от берега утонули.
Такие вот печальные истории из курортной жизни рассказывали в тот день знающие люди (медицинский персонал санатория) отдыхающим,
Я ещё спала, когда зазвонил телефон, и в трубке возник искажённый всхлипами голос моей московской приятельницы Лёли. То, что я услышала, было настолько невероятно, что в первую минуту я засомневалась, Лёля ли это звонит, в своём ли она уме и вообще, не снится ли мне этот звонок. Но уже в следующую минуту я сказала: «Бегу!». И побежала.
От нашего дома до военного санатория – всего ничего, надо только подняться в горку, миновать двухэтажный корпус городской больницы, прошмыгнуть незамеченной через проходную санатория «Заполярье», спуститься по его территории, похожей на парк, к морю, пройти в самый конец пляжа, там сбросить обувь и по воде обогнуть высокую металлическую решётку, отделяющую владения «Заполярья» от военного санатория. Теперь надо добежать уже по их пляжу до высокой, как маяк, башни лифта, в котором есть только две кнопки: «вверх» и «вниз» (мне, естественно, вверх), подняться, выйти и – оказаться лицом к лицу с монументальным ансамблем из трёх, поставленных буквой П зданий сталинской постройки – с башенками, колоннами и массивными парадными дверями. Корпус №2 – это, если подниматься от моря, — слева, мне туда.
Ещё издали я заметила людей, сгрудившихся у входа. Двое из них показывали руками то вверх, на один из балконов с фигурной металлической решёткой, то вниз, на отцветающий уже розарий, и что-то объясняли остальным, молчаливо внимавшим. Судя по полотенцам на плечах и надувным кругам под мышками, люди эти двигались вообще-то на пляж, но задержались ненадолго у места ночного происшествия, чтобы своими глазами увидеть злополучный балкон и роковую клумбу. Я тоже подошла, постояла, прислушиваясь.
О том, кто таков был этот нечаянно погибший, говорили не вполне определённо. То ли он из разведки, то ли из спецназа. Насчёт звания тоже — то ли две у него звёздочки было, то ли три. И вроде бы вот только что, прямо перед отпуском из «горячей точки» вернулся. Какой? Ну, ясно какой.
Я отозвала одного из мужчин в сторонку и кое о чём его порасспросила, представившись знакомой того самого человека, что, в общем, соответствовало действительности. Хотя, если бы меня спросили, кем он на самом деле был и чем именно занимался, я бы не ответила.
…Последний раз они были у нас в гостях позапрошлым летом. Весь вечер обнимались с Лёлей на нашем диване. Я ещё подумала: «Вот сразу видно, что любит». Пил он в тот раз много и с какой-то поспешностью, как будто хотел быстрее захмелеть, и – то ли забыться, то ли отвязаться по полной программе.
— Пошли гулять! Пошли к морю! – звал Саша, когда уполовинили вторую бутылку.
— Какое море, ты посмотри на часы, десятый час! – отмахивались мы.
Сочинцы ленивы и тяжелы на подъем. Нас и днём-то на море не затянешь, чего мы там не видели, лучше телик посмотреть.
Я поймала себя на мысли, что ищу задним числом каких-то проявлений обречённости в тогдашнем Сашином поведении, но ничего такого не припоминалось. Обычное поведение человека, который целый год вкалывал и вот, наконец, дождался отпуска и уже прибыл на курорт, и даже уже сидит за столом с друзьями, которых сто лет не видел.
Надо было пригласить их вчера к нам, — думала я, поднимаясь на третий этаж уже не бегом, а наоборот, медленно. — Поужинали бы, поболтали и, возможно, они остались бы у нас ночевать, и тогда ничего того, что случилось, не случилось бы. Ну, почему я этого не сделала? Подумаешь, муж в отъезде. Подумаешь, с дороги они устали. Вот ничего нельзя откладывать на потом, потому что потом может и не быть.