Дети Сталинграда(Документальная повесть)

Сорокина Лилия Петровна

Контрольная по математике

«Папа работал на заводе „Красный Октябрь“. Когда немец бомбил, мы сидели в убежище. Мама вышла из убежища, пошла на кухню принести воды, а в это время разорвалась бомба, и осколком маму ранило прямо в грудь. Она закричала: „Спасите меня!“ Папа кинулся к ней и принес ее на руках в окоп. Рану ей перевязали бинтом, она стала хрипеть и сказала: „Я умираю“».

Январь 1944 г.

Гена Орлов, 6 лет.

«Дорогой

Павел Борисович!

В последний вечер в школе нам хочется отблагодарить вас за то, что вы были нашим учителем, за то, что вы были нашим отцом-воспитателем. И хочется заверить вас, что где бы мы ни были, вам за нас краснеть не придется. Все свои силы и знания мы отдадим нашей матери-Родине, а когда нужно, — и жизнь.

7 „д“ класс. 15.06.51 г.

Дубовка».

Дарственная надпись на книге.

«Мы знали, что некоторые папы никогда не вернутся. Помню, был у меня такой случай. Пришел я как-то к пятиклассникам на урок. Ну, все, как обычно. Задачки решали, к доске вызывал. Ищу по журналу, кого бы спросить. И вдруг натыкаюсь на фамилию— Битюшкова Таисия. То есть не вдруг, я эту фамилию сто раз видел, но как-то не выделял, а тут меня словно толкнул кто — так это ж дочь Павла Битюшкова, моего бойца! Проверил отчество — точно. Смотрю на эту маленькую девчушку, а у самого сердце переворачивается: ее отец был со мной в одной роте. И погиб у меня на глазах. Случилось это, когда мы наступали на село Ветренка Фатежского района Курской области. Февраль сорок третьего. Мороз. Снег. Стали подходить к селу. Немцы открыли ураганный оружейно-пулеметный огонь. Вынуждены делать короткие перебежки. В одну из таких перебежек погиб Павел Битюшков. Видел, как он припал к земле да и не встал… Село взяли на следующий день. Наступали через кладбище, там и полегли наши бойцы.

Рассказал я это девчонке. Она не заплакала, только вздохнула горестно, по-старушечьи, как бы сказала: не одна я сирота-то…».

Из разговора с бывшим классным руководителем первого выпуска детдомовцев Павлом Борисовичем Шишкиным.

Звонок еще заливался вовсю, а 7 «д» был давным-давно на своих местах, предстояла контрольная по математике. Нужно было, во-первых, достать тетрадки, во-Вторых, раздобыть на каждую парту чернильницу — вертеться на контрольной строго воспрещается — и, в-третьих, постараться угадать, какие задачки будут и сколько вариантов.

Женька Шаталина боялась математики панически.

Вот сейчас войдет Павел Борисович и выпустит из пункта А поезд, а из пункта Б — машину. Конечно, они помчатся навстречу друг другу. Мало того, что скорость у них будет равная, они еще должны будут встретиться в пункте В. И тогда надо будет определить, какая у кого скорость и сколько километров каждый проехал. «Ну зачем встречаться, зачем? — тоскливо думает Женька. — Ехал бы каждый по своим делам в разные стороны. Так нет, они встретятся обязательно…»

У Женьки губы скорбно поджаты. Чтобы не пролить слезы, она пытается увидеть собственные брови. В общем, получается такая богородица! Лиля Тимшина толкает в бок свою соседку — Шуру Никонову, говорит:

— Посмотри на Шаталину. Вот смехота!

Женька

слышит, что это о ней, но повернуться к ним не может. Все-таки справившись кое-как со слезами, говорит девчонкам:

— Вам-то что, вам смешно. А я опять не решу. И не двойка мне страшна, а знаете что? Павел Борисович подумает обо мне, что я бестолочь. Ну, безнадежная, понимаете. Сколько он со мной занимался… А я вроде бы понимаю, а начинаю решать — и никак. Павел Борисович только вздохнет и скажет: «Давай, Женя, сначала». Он так покорно это говорит. Я не могу больше, не могу.

Люда Самарченко сказала:

— Павел Борисович не может о тебе так подумать, поняла? Потому, что он особенный и самый добрый.

Тут в разговор вступает Миля Самойлова — специально для Женьки, чтоб не хныкала. Как всегда, она говорит тоном, не допускающим возражений:

— Клянусь, чем хотите, но на мою бы выходку кого-нибудь другого, а не Пал Борисыча, так от меня бы давно только мокрое место осталось.

Девчонки засмеялись — они были свидетелями этой самой выходки. Из области приехал инспектор проверять житье-бытье детдомовцев. Повели инспектора в спальный корпус: пусть посмотрит, как девочки к урокам готовятся. Картина была самая отрадная: за опрятными столами сидели опрятные девочки и старательно скрипели перьями или шептали про себя прочитанный урок. По всему было видно, что начальство довольно. Чтобы еще больше усилить впечатление инспектор попросил Павла Борисовича — он сопровождал начальство — показать книжки и тетрадки. Признанной чистюлей в 7 «д» была Миля Самойлова, и тетрадки у нее просто идеальные. Ни одной кляксы, ни одной помарки. Так вот, Павел Борисович подзывает Милю и говорит ей:

— Принеси свои тетрадки.

Миля принесла тетрадки. Начальство прямо засияло от радости — уж буковки такие раскрасавицы, редко кто так может, а она возьми да и ляпни:

— Ездят тут всякие, отвлекают.

Павел Борисович покраснел, как пятиклассник. Взял Милю за руку, отвел в сторонку, сказал только:

— Нехорошо ты, Миля, поступаешь.

Мильке стало стыдно, но не оттого, что она действительно плохо поступила. Павел Борисович так на нее посмотрел — всепрощающе и беспомощно, — дескать, что же ты, голубушка, со мной делаешь…

О том, что Павел Борисович «особенный», Женя знала так же хорошо, как и весь 7 «д». Это слово прилипло к нему три года назад, когда он впервые пришел к детдомовцам-пятиклассникам. Все учителя одевались обыкновенно: ну, костюм там, платье. А Павел Борисович носил военную гимнастерку и напоминал детдомовцам отца, вернувшегося с фронта. Он сразу пришел к ним с доброй вестью. Павел Борисович сказал:

— Я буду у вас классным руководителем.

Ребята считали, что им очень повезло: ведь учителей-мужчин раз-два и обчелся, а он достался именно им, детдомовцам-пятиклассникам. Тогда ребята не знали, что это не случайность.

Когда из района сообщили, что первая группа детдомовцев придет в школу № 1, Евгения Ивановна Литвинова — заведующая районо — сказала парторгу Павлу Борисовичу Шишкину:

— Подумайте, кто будет у них классным руководителем. Нужно, чтобы он и отцом их был.

Павел Борисович сказал:

— Я их возьму.

Сколько они стенгазет выпустили, вечеров подготовили! Особенно удался вечер занимательной математики, который они провели не в школе, а в детдоме. После вечера их завистливо спрашивали: