Дети Сталинграда(Документальная повесть)
Шрифт:
Гена сказал:
— Ну, силен в географии! Ну, блеснул!
Все засмеялись. Аня примирительно сказала:
— Да что спорить о Дубовке, мы вам лучше ее покажем.
— Нет уж, вы лучше расскажите, есть ли что смотреть, — со смехом возразил Володя.
— Ох и вредный ты, Торгашов, — сказала Тоня Романова. — Думаешь, мы те лягушки, которые свое болото хвалят?
— Конечно. А если так, Арчеда в сто тысяч раз лучше. (Не знал тогда Володя, что Дубовка станет для него всем: здесь он будет жить, работать, обзаведется семьей.)
Гена,
— И в арифметике он силен. Какими цифрами ворочает, а?!
— Ребята, хватит, — сказал Коля Крышкин. И добавил мечтательно: — Эх, пожевать бы что-нибудь.
— И так толстый, — отрезал Гена.
— Мы отвлеклись, кажется, от дубовских достопримечательностей, — напомнил Володя.
Тоня вскочила со своего места, подбежала к Володе и забарабанила малюсенькими кулачками по его плечам, приговаривая:
— Несносный, упрямый! Несносный, упрямый! На, получай дубовские примечательности: дом Степана Разина — раз! Где ты еще такой найдешь? Ну, быстро! Не знаешь? Пошли дальше. Подземный ход в четыре километра! Спускаешься в пункте А, выходишь в пункте Б. Дуб, которому пятьсот лет! Хватит?
— Сдаюсь! — закричал Торгашов и поднял руки.
Пока ребята говорили, детский дом проснулся. Первые любопытные пришли смотреть новичков. Маленький Коля Крышкин комично вскидывал руки, истошным голосом повторял:
— Кыш! Кыш отсюда, окаянные!
Какой-то пацан, тоже рыжий, сказал с достоинством:
— Мы не окаянные. Мы детдомовские.
Коля Крышкин тотчас исправился:
— Кыш, детдомовские! Кыш!
Рыжий улыбнулся и пошел прочь. Наверняка подумал: «Веселые пацаны».
Было уже около восьми — пора и начальству доложиться. И они пошли к Евгении Эдуардовне.
Ребята приехали сюда с большими личными планами: чтобы их приняли в Дубовский детский дом, дав тем самым возможность закончить десять классов. Все трое закончили семилетку на «отлично».
Евгения Эдуардовна встретила их приветливо.
— Я не возражаю, чтобы вы жили у нас. Мы вам даже выделим отдельную комнату. Но у меня к вам просьба: надо получить «добро» облоно; поезжайте в Сталинград сами, и если вам разрешат, жду вашей помощи, большого участия в детдомовских делах.
У ребят все утряслось, и они стали жить в Дубовском детдоме. В шутку они называли себя квартирантами, но так было недолго. Скоро, очень скоро они окунулись с головой в детдомовские дела.
Для начала «три мушкетера» провели операцию «Воробей». Вот как все было.
Рыбная ловля, пожалуй, самое любимое занятие детдомовцев. Чуть выпадет свободная минута, удочки на плечо и — на Волгу. Иногда по двадцать-тридцать человек высыпали на берег. Забавное это было зрелище: целая ватага закидывает одновременно удочки, и все молчат в ожидании, и ни у кого не клюет…
В такой вояж отправился однажды вместе со всеми и второклассник Воробьев, по прозвищу Воробушек. Был он маленький чернявенький. Пошел
«Три мушкетера» обыскали берег — нет. Обшарили территорию дома отдыха — нет. Наступила ночь, а Воробушка никак не найдут. Под утро пошли снова на берег. Перевернули лодку, а там Воробушек. Свернулся клубочком и спит. Его разбудили, конечно. Воробушек сказал, зевая:
— А я луной любовался и уснул.
Ребята загоготали.
— Вот это рыбак. «Шаланды полные кефалей»…
— Где твоя кефаль?
Воробушек не знал, что такое кефаль, но на всякий случай сказал:
— Я ее не брал!
— Рыба это, рыба, Воробушек.
— Так бы и сказали. Вон там три штуки, возьмите под лодкой.
Рядом с комнатой, где жили «три мушкетера», находилась кастелянтная. Пошли туда ребята белье менять и увидели целый склад гитар, балалаек, мандолин. У Володи Торгашова сразу глаза разгорелись.
— Эх, оркестр бы струнный сгондобить! — сказал он.
— Из этих развалин ты хочешь оркестр? — как всегда, возразил ему Гена.
Пока они пикировались, Коля Крышкин извлек три балалайки, осмотрел их внимательно.
— Слушайте, что я вам скажу: гарантирую из трех балалаек одну.
— Ай да Крышкин, а ведь он прав!
Сказано — сделано. Стащили все инструменты в свою комнату, крикнули малышню — и работа закипела. Вскоре мандолина, гитара и бас были налицо. Коля Крышкин, конечно, бас.
На счастье «трех мушкетеров», в детдоме появился Рубль Восемьдесят — так между собой звали ребята Петра Никифоровича, обладателя прекрасного роста — метр восемьдесят. Так вот, Петр Никифорович великолепно играл чуть ли не на всех музыкальных инструментах. Он-то и помог ребятам сколотить оркестр и немного, пока работал в детдоме, руководил им.
Детдомовский оркестр всегда имел большой успех у зрителей. Еще бы! Здесь был даже ударник!
Однажды комната «трех мушкетеров» превратилась в художественную мастерскую. Утром, когда они уходили в школу, в комнате ничего не было, кроме кровати и стола. Но стоило им вернуться на два часа позже Торгашова, она застали такую картину: на столе, на кроватях и на полу были разостланы листы белой бумаги. Володя мурлыкал себе под нос. Честно говоря, зрелище было довольно странное, и Гена Сополев не мог не прокомментировать его:
— Крышкин, как ты думаешь, что бы это значило? По-моему, наш друг, а также одноклассник, а также сосед по койке, а также самый интеллигентный из всех нас, подрядился изобразить на этих полотнах самых знаменитых граждан Дубовки. Я вижу, он в затруднении, он не знает, с кого начать.