Дети страха и другие ужасные истории
Шрифт:
– А ничего особенного делать и не надо. Только выкопай кое-что.
Неплохая лопата, звонкая. От неожиданности Тинтин опустил ее на ногу, взвыл. Лопата упала на асфальт. И от этого зазвенела.
Доброе утро, любимый лагерь!
– Не отставай, – скривилась Нинка и побрела к клубу.
Когда она выходила, человек пять вслед глядели. Сейчас из-за грохота эти пятеро пялятся в окна. Интересно, что они подумают, увидев лопату? Что они идут копать клад? Им тогда еще чемодана не хватает. Или что Тинтин от ревности решил прибить Нинку лопатой
Клуб место удачное. Непроходное. Если уж ты сюда пришел, значит, именно сюда и направлялся. Дорожка была тупиковой. Справа и слева ее охраняли высокие кусты. Что-то не цветущее, но густое. Так просто, с шага, их не преодолеешь. С разбегу надо. А разбежаться тут негде – дорожка неширокая, чтобы три человека прошли. Или двое – отряды ходят парами, – но свободно. За клубом начинался лес. Хороший густой лес, натоптанный и заплеванный. Сюда бегали жаждущие неформального общения. И вот для этого «утекания» в иные миры между кустами была единственная лазейка. Кусты настойчиво смыкались. Надо было поднырнуть под них, туда, где стволы и почти нет веток, и на свободу.
Нинка поднырнула, цепанув волосы только одной веткой, и сразу повернула вдоль кустов, чтобы подальше уйти от пятачка с окурками. Судя по треску, обладатель лопаты зацепился всей шевелюрой. И может быть, оторвал наконец свой невозможный кок.
– Вот здесь.
Они стояла под березой. Рядом были еще елка и дуб. Но береза выглядела эпохальней. Была в ней среднерусская тоска, закатная слеза и соловьиный размах.
– Что?
Даже если Тинтин и имел какие-то мысли, то высказать их он не успевал.
– Копай. Полтора на полметра. Этого хватит.
– Глубоко? – Он еще не понимал. Смотрел на елку, на дуб, на пробивающееся сквозь листву солнце.
– На лопату. В самый раз.
– Для чего?
– Для выправления жизни. Раз – и как новенький.
– «Бух в котел и там сварился»?
Нинка задумалась. Цитата была знакома, но не навскидку.
– Зачем нам кипяток? Копай. Надо до подъема управиться. А я – сейчас.
Нинка пошла к кустам чубушника и стала их с наслаждением ломать. Пахло одуряюще. Если кто сюда и придет, то не на звук, а на запах.
Вернулась через полчаса, наверное, а Тинтин все еще воевал с дерном. Трава плотно сцепилась корнями и не пускала лопату. Он неловко вгонял ее в землю, наклонял и бессильно вытаскивал.
– А чего она? – качнул он инструментом своего труда.
– Надо сверху землю срезать, – Нинка сгрузила охапку чубушника и с сомнением посмотрела на результат работы героя комиксов. – Потом легче пойдет.
– Кого ты тут хоронить собралась?
– Прошлое. У тебя было что-то плохое в прошлом?
Тинтин почесал чуб, сбивая его вертикальность.
– От прошлого надо избавляться буквально – выбрасывать, закапывать, – решила просветить своего неспешного друга Нинка. – В Италии на Новый год старые вещи выбрасывают из окна. Если ненужное выбросить,
Тинтин поддел дерн, он снялся хорошим пластом.
– А про братьев и опасность врала? – спросил Тинтин, выпрямляясь.
– Если бы. – Нинка села на корточки, отметила, как острый край лопаты с харканьем врезается в землю. Камешков тут много, песка, резать дерн получается звонко. – На нашем роду проклятье. И трепать об этом – последнее дело. Я предупреждала, если кому-то это рассказать, проклятье передается.
– Ваще отсталая, – от злости Тинтин стал работать активней. У него даже получаться стало.
– Кто еще дурак, – выпрямилась Нинка. – Для таких как ты специально фильмы снимают про заброшенные дома и старые проклятья. Но вы же ни черта не понимаете.
Она пошла за дуб.
– Ты хочешь здесь свое проклятье похоронить?
Идея была отличная. Над этим надо было подумать.
– Я бы тебя похоронила, – вздохнула Нинка, – но ты еще нужен. Копай.
Сказала, а сама пошла в самую гущу зелени. Рвать траву руками было не очень удобно. Острые края резали ладони. Но с другой стороны – хорошо, что она была. Июнь не конец июля, когда все уже вытоптано и выжжено. Трава лезла с корнями и землей. Корни – ладно, потом лопатой отмахнет.
То ли от злобы, то ли еще от чего, Тинтин вошел в работу, приспособился, копал бойко. Снятый дерн лежал в стороне. На другую он выбрасывал землю. Нинка таскала траву. Все должно было быть красиво.
– Что-то странное получается, – выдал Тинтин, в последний раз вгоняя лопату в землю. – Могила, что ли?
Нинка промолчала. Раскрывать карты было рано.
– Не, ну что у тебя в башке? Кого ты сюда класть собралась?
Себя из числа лежащих Тинтин сразу вычеркнул. Молодец какой. Смог подсчитать, что в полтора раза длиннее выкопанного.
– Тебя что-то волнует? – спросила Нинка.
Руки были грязные от травы и земли. Хотелось умыться. Даже больше – хотелось залезть в душ. Но утром это была непозволительная роскошь – времени нет.
Может, Тинтин думал о том же, потому что он качал головой и молчал.
– Пойдем, а то скоро подъем.
– А лопата? – оживился Тинтин. – Я сторожу сказал, что ненадолго.
О боже! Тут еще и сторож есть. Количество игроков в их команде увеличивается. Нет, Тинтин невероятен.
– Оставь. Я тебе после завтрака верну.
У входа в корпус Нинка обняла Тинтина. Обвила шею рукой, притянула к себе, заставляя наклониться, шепнула: «Спасибо!» И королевой пошла в стеклянные двери. Спина невольно выпрямилась. Она плыла вперед, оставляя безответными удивленные взгляды.
– Вы помирились? – тут же нависла над ее кроватью с косой.
Нинка потерла грязную ладонь. Она не заметила, кто их увидел. Но что зрители были, не сомневалась. Слух быстрее долетел до палаты, чем она дошла до нее.
– Он дурак, – Нинка вытянулась на кровати. Вообще-то она устала, спину ломит.