Дети судьбы
Шрифт:
— Мы подлетаем к неприятельской территории, — сказал пилот. — Вы меня слышите на земле?
— Слышу, Дрозд один, каково ваше расположение? — ответил чей-то голос сквозь треск на линии.
Нат узнал южный акцент капитана Дика Тайлера.
— Мы примерно в пятидесяти милях южнее вас.
— Понял. Встретимся через пятнадцать минут.
— Вас понял. Вы увидите нас лишь в последний момент, потому что мы выключили внешние огни.
— Понял, — ответил тот же голос.
— Вы обозначили место возможной посадки?
— Здесь маленький кусочек защищённой земли как раз подо мной, — ответил Тайлер, — но на нём может приземлиться за
— Какова ваша нынешняя позиция?
— Всё на тех же координатах к северу от реки Дьинь. Я почти уверен, что вьетконговцы начали переправу.
— Сколько у вас людей?
— Семьдесят восемь. — Нат знал, что полный состав двух взводов — девяносто шесть. — А сколько убитых? — Пилот спрашивал так тихо, как если бы он хотел узнать, сколько яиц капитан хочет на завтрак.
— Восемнадцать.
— Ладно. Будьте готовы погружать по шесть человек и два трупа в каждый вертолёт и готовьтесь садиться в вертолёт, как только нас увидите.
— Будем готовы, — сказал капитан. — Какое время сейчас на ваших часах?
— Двадцать тридцать три, — ответил лейтенант.
— Тогда в двадцать сорок восемь я запущу красную ракету.
— Двадцать сорок восемь, — повторил лейтенант. — Вас понял. Отбой.
На Ната произвело впечатление то, как спокоен был лейтенант, учитывая, что он, второй пилот и оба стрелка хвостовой пушечной установки могли погибнуть через двадцать минут. Но, как не раз повторял ему полковник Тремлетт, спокойные люди спасают больше жизней, чем храбрецы. Следующие пятнадцать минут все молчали. Нат думал о том, правильно ли он поступил: он ведь тоже может погибнуть через двадцать минут.
Пока соблюдалось радиомолчание, Нат пережил самые долгие пятнадцать минут в своей жизни, глядя вниз на джунгли, освещённые полумесяцем луны. Он посмотрел на стрелков. Оба они прильнули к своим пушечным установкам, держа пальцы на спусковом крючке, готовые к любому повороту событий. Нат смотрел в боковое окно, когда вдруг в небо взвилась красная сигнальная ракета. Он подумал, что в этот момент он мог бы пить кофе в офицерской кантине.
— Я — Дрозд Один: приказ звену, — сказал пилот, нарушив радиомолчание. — Не включайте нижние огни, пока не будете в тридцати секундах от приземления, и помните: я приземляюсь первым.
Зелёная змейка трассирующих выстрелов сверкнула перед кабиной пилота, и стрелки сразу же открыли ответный огонь.
— Вьетконг нас засёк, — коротко сказал пилот. Он наклонил вертолёт направо, и Нат впервые увидел противника вблизи. В нескольких сотнях ярдов вьетконговцы поднимались на холм — как раз там, где вертолёты собирались сесть.
Флетчер ещё раз перечитан статью в «Вашингтон Пост». Она рассказывала о поразившем воображение американцев героическом эпизоде войны, о которой никто не хотел ничего знать. Группа из семидесяти восьми пехотинцев, окружённая в северовьетнамских джунглях превосходящими силами Вьетконга, была спасена подразделением вертолётов, которые под неприятельским огнём пролетели над опасной территорией, не имея возможности приземлиться. Флетчер рассмотрел подробную диаграмму на противоположной странице. Пилот вертолёта Чак Филипс первым опустился вниз и спас полдюжины окружённых солдат. Пока шла спасательная операция, он висел в нескольких футах над землёй. Он не заметил, что другой офицер, лейтенант Картрайт, спрыгнул на землю из вертолёта
Среди тел, погружённых в третий вертолёт, был труп офицера Дика Тайлера. Лейтенант Картрайт сразу принял командование и возглавил контратаку, одновременно организуя спасение остальных солдат. Он позже всех оставил поле боя и сел на последний спасательный вертолёт. Все двенадцать вертолётов вылетели обратно в Сайгон, но на аэродроме Эйзенхауэра приземлились лишь одиннадцать.
Бригадный генерал Хейворд немедленно отправил поисковую воздушную экспедицию, и те же одиннадцать пилотов и экипажи их вертолётов добровольно вызвались отправиться на розыски невернувшегося вертолёта; но, несмотря на несколько повторных вылетов на неприятельскую территорию, они не смогли его обнаружить. Позднее Хейворд охарактеризовал лейтенанта Ната Картрайта — срочнослужащего, ушедшего в армию с первого курса Коннектикутского университета, — как американца, который, выражаясь словами президента Линкольна, «показал пример крайней преданности своей родине». «Живого или мёртвого, мы его найдём», — поклялся Хейворд.
Прочтя краткую биографию Ната Картрайта, Флетчер узнал, что тот родился с ним в один и тот же день, в одном и том же городе и в одной и той же больнице. После этого он просмотрел все газеты в поисках заметки о Картрайте.
Нат выпрыгнул из первого вертолёта, когда тот висел в нескольких футах над землёй. Он помог капитану Тайлеру погрузить группу солдат на этот вертолёт, в то время как вокруг свистели пули.
— Примите командование здесь, — сказал Тайлер, — пока я вернусь и соберу своих солдат. Я буду отправлять их на посадку группами по шесть человек.
— Идите, — крикнул Нат, когда первый вертолёт качнулся на левый борт перед подъёмом.
Когда второй вертолёт опустился, несмотря на постоянный огонь, Нат спокойно отправил на него следующую группу. Он взглянул вниз и увидел, что капитан Тайлер ведёт арьергардный бой, в то же время приказывая следующей группе бежать к Нату. Когда Нат обернулся, над крошечной площадкой болотистой почвы висел уже третий вертолёт и на него взбирались штаб-сержант и пятеро солдат.
— Чёрт! — воскликнул штаб-сержант, оглянувшись, — капитана ранило.
Нат обернулся и увидел, что Тайлер лежит лицом в грязь, а два солдата его поднимают. Они быстро понесли его к ожидавшему вертолёту.
— Примите командование, сержант, — крикнул Нат и кинулся вниз по склону. Он схватил автомат капитана и начал стрелять по наступавшим вьетконговцам. Он сумел отобрать ещё шесть человек, которые побежали вверх по склону к четвёртому вертолёту. Он пробыл на склоне около двадцати минут, пытаясь отразить атаку наступавших вьетконговцев, а его группа поддержки постепенно редела, так как он посылал всё новые группы наверх к снижавшимся вертолётам.
Последние шесть человек на склоне не отступили, пока не увидели, что над землёй повис двенадцатый вертолёт. Когда Нат наконец побежал вверх по склону, ему в ногу попала пуля. Он знал, что должен почувствовать боль, но продолжал бежать вверх, как никогда не бегал раньше. Когда он добежал до открытой двери вертолёта, на бегу отстреливаясь, то услышал голос штаб-сержанта:
— Мать вашу за ногу, сэр, сюда, скорее!
Когда штаб-сержант втянул его наверх, вертолёт, взмывая в воздух, накренился на правый борт, и Ната швырнуло на пол.