Дети вечного марта. Книга 1
Шрифт:
— Отстань. И знаешь для чего? — повернулась девушка к коту.
— Вроде понятно… Постой, неужели он приплода добивался?
— Угу. Такую картину обрисовал, не будь я связана, глаза бы ему выцарапала, и все выступающие части оторвала, начиная с головы. Говорит: ты мне горошин народишь, а я их в гаремы стану продавать. Озолочусь. Дриады и так большая редкость, а на Юге их вообще не сыскать.
— Он, что, дурак? — Сане не верилось, что такие тупые еще где-то водятся.
— Именно. Зато богатый и разведка у него самая мощная на побережье. Он за три дня до нашего приезда знал: сколько нас и когда будем на
— Все! Поболтали, пора собираться, — оборвал Фасольку Шак. — Котяра, помоги собаке запрягать. Умеешь?
— Умею, — откликнулся Саня. Обращение его покоробило. Котяра, разумеется, кто спорит. Но как-то оно… или проведя несколько лет исключительно среди людей, он попросту отвык? Сказать? А зачем? Может, и идти-то с ними до первого перекрестка. Если…
Кольнуло подозрение. Вполне может статься, довезут его до ближайшего пограничного кордона и там продадут. Кота-нарушителя ищите? А — получите. Деньги вперед.
— Что застрял? — прикрикнул на него от двери Шак.
— Думаю.
— Сказать о чем? — ядовито поинтересовался собака. — Не сдадим ли мы тебя по сходной цене на первом посту? Верно?
— Есть такая мысль.
— Не сдадим. И либо ты нам веришь, либо уматываешь сейчас же. Нам с тобой валандаться некогда.
Задачка. Шак вышел из сарая, собака дожидался у двери. Девчонки начали выбираться из кучи сена, в котором уже просидели лунку.
А на него, между прочим, никто не давил. Хотели бы они его продать, уговаривали бы, поди, да золотые горы на шелковых коврах сулили. И как только Саня про себя этот факт отметил, так сразу и решился:
— Я — с вами.
— Пошли запрягать.
Ни восторга, ни недовольства — один голый факт.
Лошади у арлекинов были справные. Не лошади — картинки. Апостол каждую огладил, охлопал и только после этого передал Эдварду. Одна телега шла под круглым тентом. С другой навес сняли.
— Он раскрашен для представлений. Убрали, чтобы не выгорал, — тихо пояснила Цыпа.
Ее только теперь удалось разглядеть в подробностях. Бедная девушка! Саня не стал пялиться.
Она вся была как лезвие: узкие плечи, узкая, некрасиво скругленная спина, узкие бедра. И лицо тоже. Смуглая, смуглая. Глаза черные, круглые. Зато рот широкий. Влажно поблескивали, полные губы. Да еще длинный кривоватый нос. Не мудрено, что она все время норовит забиться в тень.
Он быстро приноровился к работе. Собака дело знал и понапрасну не дергал. Когда обе телеги встали, как и положено, за лошадьми, дошла очередь до мешков и коробов. Тут Шак действовал в одиночку. Ну и силушка! Апостол без труда ворочал там, где и двоим трудновато, станет. В конце открытой телеги встал плетенный из лозы сундук.
— Полезай, — скомандовал главарь Сане. — Цыпа сядет сверху.
— Не полезу. Я там задохнусь.
— Ни черта тебе не сделается. Сундук со сквознячком. Зато никто тебя, такого на сегодняшний день знаменитого не увидит. Или желаешь ехать на облучке и зазывать народ на представление? У них тут давненько кастрации не было. Не каждый день пакостливые коты в Кленяки забегают. — К концу тирады Апостол ревел.
А ты как хотел? — закручинился внутри себя кот. Назвался товарищем, изволь соответствовать. И никто не обязан тебя уговаривать. Велено, лезть в сундук — полезешь. Мать ее! Так и продадут в упаковке.
Саня откинул легкую крышку
— Тут…
— Забирайся. Назначаю тебя на весь переход хранителем библиотеки, — осклабился Эд. Саня начал разуваться. Иначе не мог! Нога не поднималась.
— А ты говоришь: дикий, — крикнул собака Шаку. — Глянь, какой культурный кот нам попался.
— Заткнись, Эд. А ты засунь ботинки подальше, чтобы на виду не валялись. Но учти, с перепугу попортишь книги, я тебя убью. Не фигурально, а буквально. Разницу понимаешь?
— Понимаю.
К концу перепалки кот успел обидеться. За полудурка они его тут держат? А он, между прочим, почти год работал у учителя. Тот его и читать, и писать научил. Вернее, Саня сам выучился.
Тот год начинался тихо и спокойно. Каждый день с утра, нанятый на ярмарке в соседнем княжестве, работник запрягал двуколку. Вечно всем недовольный учитель, ехал в замок владетельного синьора. К вечеру он возвращался еще более недовольный, приносил тетради и все оставшееся до сна время, возмущался сиятельной тупостью. Учить грамоту отпрыск барона решительно не хотел. А поскольку, кроме работника общаться учителю было не с кем, он и монологи свои строил, как бы, полемизирую с Саней.
— Нет, вы только посмотрите, уважаемый, — длинный хрящеватый палец грозил в низкий потолок, — что он тут пишет!
Уважаемый в это время скреб пол, чистил одежду или варил обед. Поначалу Саня не вникал. Если человеку интересно самому с собой разговаривать, зачем мешать? Однако со временем монологи учителя стали длиннее, а главное ядовитее. Он уже не называл баронета неофитом, а исключительно ослом; тыкал пальцем в исписанный листок и призывал в свидетели все четыре стихии. Надрывался, одним словом. Сане стало его жалко. Слово за слово, он выспросил у нанимателя про азбуку, а там, с непонятной для самого себя легкостью за каких-то две недели выучился читать. И пошло: учитель на работу, Саня — за книжки. Жаль, их было совсем не много. Учебники в основном. Кот их буквально проглотил.
А однажды ему попалась книжка про несчастную благородную девушку, которая так страдала от жестоких родителей, что в конце побежала топиться. Саня сильно переживал. Два дня кусок не лез в глотку. Он даже решился спросить у хозяина, утопилась она или передумала. Лучше бы не спрашивал. Поняв, о чем речь, тот заорал как обкраденная торговка. И дубина-то Саня и недоумок и даун какой-то. Нет, что бы теорией возникновения мира интересоваться или происхождением видов, или древней историей. Сумасшедшая девка ему нужнее! Не знает учитель, что с ней сталось, и знать не хочет. А и утопилась бы она — все лучше, чем дурой прозябать.
— Дубье! — орал учитель — Вам бы только нажраться, и с девками в кусты. Я жизнь положил, чтобы вывести вас к свету. А вам лишь бы копошится в дерьме. Даже, работая у меня, в колыбели учености, ты не придумал ничего лучшего, как читать постыдное сочинение о безмозглой девке. Тебя не интересует химия, тебя не интересует королева наук математика, тебе наплевать на географию. Тебе подавай пошлую историю жизни никчемной женщины.
Насчет точных наук он ошибался. Саня хотел его поправить, но послушал еще немного и передумал. Тот, похоже, разговаривал не с ним, а опять же с самим собой. И пусть его. Сам — даун. Женщины, видите ли, ему не нравятся.