Дети вечного марта. Книга 2
Шрифт:
— Именем герцога Ария, — жестко заговорил рябой возница, — требую немедленно вызвать сюда легата Клира.
— А помер он, — развел руками комендант. — Что не знал? Намедни с колдуном каким-то не совладал и окочурился в страшных муках. Нашли в лесу всего изломанного. Людям, думаю, такое не под силу. Ни одной целой косточки не было у любимого легата нашего по имени Широкопляс. Доплясался, стало быть. А колдун улетел, должно. Не нашли его. А уж искали! Весь гарнизон в лес выгнали. Чистюки мои и те в дело пошли. Капитан замкового отряда по сей момент особое положение не снял. Да вы, соколики, и сами видели: вся крепость воякам полна. А в Клире-то как убиваются. Не могут бедные решить,
Тон у коменданта был такой, что картинка местных событий открывалась с точностью до наоборот.
Игорь сдался. Шагнул и присел на край лавки. Врет — не врет, правда — не правда, он будет потом разбираться. На данным момент надо было, как минимум — остаться живым.
— Умыл ты меня.
— Ха-ха! Я тебя еще не так умою, коли не расскажешь мне как на духу, зачем пожаловал.
— За голубями.
— Э — нет. Так дело не пойдет. Горбашка!
— Да, погоди, ты. Нас действительно послали, найти и привезти голубей. Горностаи герцогу занадобились. Я начальник дворцовой стражи Игор. Сун — главный птичник. А дальше можешь пытать нас, можешь на плаху отправить, толку не добьешься. Ничего иного мы не знаем.
Горбашка сунулся в дверь:
— Звали, господин Абаган?
— Погодь маленько, коридор попаси. Я позову.
Горбашка нехорошо усмехнулся и юркнул за косяк. Комендант Абаган насупил брови, глянул по очереди на обоих гостей, пожевал толстыми губами и изрек:
— До завтра посидите в подвале. Темно там и голодно, а еще одиноко. Только, думаю, вы тому одиночеству рады будете, как маме. Все лучше напару лишаться, нежели в компании с Горбашкой. Обижу я первого своего товарища. Они с Макушей вас уже, наверное, поделили: кому — кого. Ради дела обижу. Веришь? Отвечай!
— Верю, — покорно согласился Игорь.
— Люблю умных. Хоть ты и дурак. Ладно, посиди до завтра, а там видно будет.
С виду не скажешь, что Горбашка был чем-то так уж удручен. Скорее наоборот. Игорю показалось, что он торопится. Почти бегом загнал их в тесный подземный казематик, велел сидеть и не рыпаться, захлопнул дверь и, побренчав с той стороны ключами, забухал сапогами по коридору.
Местечко им отвели препоганое. Пять шагов от стены до стены. Что так, что так. Сверху из невнятных щелей сочился тусклый свет. Стены поблескивали подвальной испариной. На нарах — кучей старое тряпье вперемежку с соломой. Игорь потрогал волглую стену — мокро и скользко — отер руку о штаны и обернулся к товарищу:
— Как будем выбираться?
Но тот вместо ответа прижал ладонь к губам. Игорь только рукой махнул. Битый жизнью, склонный к преувеличениям, бывший раб напуган. Игорь вот не очень. Зачем-то их в подвал засадили. Значит, не собираются убивать. Подождем до завтра. Прав Абаган, там видно будет. Но поговорить хотелось, до зубовного скрежета.
Против всякой логики, Игоря не плющило. Тревога — да — присутствовала. Скребло внутри. Они, получается, попали как слепые кутята в полынью. Нес хозяин к матке покормиться, а по дороге скинул с рук докучливую ношу. У хозяина было муторно и сонно. На воле стало — холодно и страшно. А завтра может стать больно и даже очень больно.
Сунн, ссутулившись, сидел на нарах. Игорь разгреб мусор, кинул на гнилые доски какую-то тряпку и тоже уселся. Хорошо, успели позавтракать. До утра им есть не дадут. Попить бы. Но Горбашка не озаботился
Сидеть на краешке было и неудобно, и нелепо. Игорь, махнул рукой на грязь и, — как пить дать, — обитающих тут насекомых, глубже забрался на нары и прикорнул. От полусвета и тишины веки смежились сами. Последним сполохом явилось удивление: Сунн настороженно припал ухом к стенке. Бросил бы до времени страдать. Игорь уже приготовился высказаться, да не успел, накрыло сном.
А когда проснулся, тишины и в помине не было. Товарищ стоял на нарах, вытянувшись к окошку, из которого несло скандалом.
— Пошли! — гремел чей-то пьяный бас. — Отмудохаем клирников. Наливай.
Для храбрости, должно быть, решил Игорь. Что значит — выспался: хандру как рукой сняло. Ее место заняла веселая нервозность. Спал себе спал без малого двадцать лет под боком Его Бледной Светлости. Совсем уже было потерял интерес к жизни, даже домой перестал проситься, а тут случилось. Завтра, впрочем, может случится еще почище — потянут на лобное место, так ли вспомнишь покой герцогского замка? Во дворце, конечно, тоже имелись некоторые аспекты: башня, например, или комнатуха в подвале с немыми охранниками. Но ты-то ходил оприч, вне, и краем не задевая нехорошие закоулки. Не от того ли, что душа обленилась? Ну, бегает герцог, получать Свыше инструкции. Тебя непосредственно это не касается. Твое дело караулы разводить. Ну, свели в каземат пару тройку нарушителей герцогской воли, — это про которых ты знал, а неизвестных сколько? — но ведь не тебя. И бабу твою, — которая на сегодняшний день постель греет, и пока не надоела, — ни кто не трогает. А надоела: прости прощай, красотка. До свидания, давай дальше — сама.
Мысли о замке бежали фоном. У скользкой казематной стены мыслительный процесс вдруг пошел в два слоя. В первом, фронтальном — анализ пьяной беседы чистюков, которые устроились на один подвальный этаж выше. Во втором — бледная картина предыдущего существования. И получалось — тут на краю возможной гибели — жизнь, а там, в покое — малая смерть.
— Пошли к клирникам! — опять взревел дурной бас. На что ему резонно, однако, сильно пьяно заметили, что за Клир может вступиться гарнизон.
— Никогда! — категорично отбрил бас. — Они со страху обгадились. Такой силы чистюков сроду вместе не собиралось. Мы их — одним…
— Баган не велел до времени высовываться, — перебил кто-то третий.
— До какого времени? Кто мне то время укажет? Пошли к Багану…
— Мы только от него, — сказал более трезвый голос. — Лютует господин комендант.
— Господи-и-и-н! — передразнил бас. — Он такой же господин, как я князь Мец. Господин…сука! Загреб всю власть. Давно бы медведей перерезали. Нет — ховаемся по подвалам, указаний ждем. Сколько их еще ждать? Я тебя спрашиваю!?
— Ты сильно-то не ори. К Абагану капитан замкового отряда пришел с кнехтами. Толковище наверху. Те думают, что это мы девчонку ночью подловили…
— Ну и подловили, так что? — опять взревел бас. — Пусть докажут.
— Они доказывать ничего не станут. Услышат тебя, спустятся в подвал, и приколят нас к стенам как бабочек.
— Да я им…
— Положи топор! Слышь, своих покрошишь. Налейте ему, чтобы уже вырубился.
Дальше пошли вскрики, бульканье, какие-то еще уговоры и, наконец, громкое падение тела с лавки. Хоть потолок и каменный, а все равно было слышно, как вырубился, упоенный дурной бас. Потом его волокли. Игорь и Сунн приникли к стенке. Оконце под самым потолком давало очень мало света, зато много звука. Будто за бумажной переборкой сидишь. Игорь с уважением покосился на товарища. Не зря тот помалкивал.