Дети вечного марта. Книга 2
Шрифт:
Кот сообразил, что перед ним оружие наподобие того, каким покрошили стаю блохоногов. Помньше, зато на человека — вполне годится.
Бронежилет мешал. Каска зацепилась за край люка, больно рванулв шею. Саня тихонько заругался, но снимать доспехи не стал. Не удобно, да — верно.
Воздух в долине был чистый и холодный. Между камнями хлюпало. Пахло весно, талой сыростью и опасностью. Стараясь не оступаться и глядя больше под ноги, не пропустить бы ловушки, Саня пошел по предложенной хозяевами тропе. Шагах в двадцати каменистая земля была прикрыта мелким веточками. Кот остановился.
Откуда возник тонкий, зудящий звук, кот сообразил только, когда тряхнул головой. Звенело внутри. Тряси, не вытрясешь. Саня замер и дыхание затаил. Звук прекратился. Стоило пошевелиться, опять засвербело. Голову будто зажало в тиски Превозмогая дурноту, кот вздернул тело на плоскую вершину.
И тут пришли слова. Они возникали внутри головы. По отдельности — чужие, но смысл он, — как то ни странно, — понял. Ему предлагали катиться восвояси. Вежливо, между прочим, предлагали.
Саня поднялся во весь рост. А что еще оставалось делать? Если противник тебя так обхаживает, значит подлости не замыслил. А раз так — с ним можно договориться.
Их было трое. Сердце у Сани ухнуло и покатилось вниз. Забыл! Как он мог… но присмотрелся и разом отмяк. У подходивших к нему людей, — или не людей, — только маски напоминали морду пустобрюха. В остальном же — все на месте: руки, ноги, животы. Обуты они были в, перевязанные полосками кожи, чуни — почти лапти. В руках копья и длинные ножи. От них тянуло холодной, постоянной, пожизненной, впитанной с детства, или даже с зачатия настороженностью. Саня, как учил Яр, передернул затвор маленькой железной смерти и расставил ноги, согнув слегка в коленях. Если что, и прыгнуть, и пнуть сможет.
Двое, которые шли по краям, выдвинулись вперед. Средний отстал. Берут в клещи, сообразил кот. Но тут движение людей замедлились. Средний подал остальным знак, остановиться.
— Кто вы? — прозвучал в голове у Сани чужой голос.
— Мы путники, — отозвался кот.
— Зачем вы пришли сюда?
— Мы ищем свою страну.
— Поворачивайте. Дальше вам не пройти.
— Почему?
— Вы попадете к габайнерам.
— Это кто?
— Они завлекают и пьют кровь. Ты теплокровный. Твой зверь тоже теплый, но крови у него нет. Его не тронут, тебя высосут.
— Я знаю кто такие габайнеры. Видел одного. А кто вы?
— Мы защитники. Если мы уйдем, габайна распространится на все миры. Мы стережем. Но нас мало, а габайна растет.
— Почему вы носите личины габайнеров?
— Они дают защиту от их нашептываний.
Личины защитников имели длинные, отходящие вниз из подглазий клыки или бивни. Над головами масок поднимались короткие рожки. Сане казалось, что звук, рождающийся в его голове, исходит из этих отростков.
— Вы можете разговаривать молча? — спросил он у защитников.
— Да. И ты тоже можешь говорить с нами, не разжимая губ.
Саня задумался. Их было всего трое. Что-то, — чему он привык доверять больше нежели глазам и ушам, — подсказывало ему: они — последние. А дальше? Саня прикрыл глаза. За нагромождением камней стояли хилые шалаши. В них ютились женщины и дети. Дальше… полоса дороги, ловчие ямы, колья, поваленные деревья и…
Масса! Оно копошилось и переливалось как капля масла. И двигалось! Обволакивая собой препятствия. Оно было конгломератом из непрерывно поглощающих, испражняющихся, совокупляющихся и рожающих тел. На поверхности мелькали рога и костяные кольца. Копыта молотили воздух.
Людские жилища были очерчены невидимым пределом. Однако ничто не мешало габайне обкатиться вокруг и растечься на всю ойкумену.
Есть миры, есть граница, а есть ойкумена, вмещающая в себя все это. Саня не так давно узнал значение этого слова. Спасибо, брат-собака подсказал. Где он? Где Шак? Что с девочками. Кот себе путешествует в свое удовольствие, а они? Живы ли?
Засосало под ложечкой. Лучше любой голод, чем тоска по близким. Голод можно заговорить, затереть. Тоску — нет.
Сане нестерпимо захотелось туда, откуда вынесло диким катаклизмом. Где он отыщет свой Мир? И отыщет ли вообще…
— Мы знаем, в какую сторону тебе надо. Но дорога туда перекрыта., - прозвучало в голове. — Самое лучшее для тебя — повернуть назад. Не мешай нам. Нас осталось очень мало. Надо чтобы выросли дети. Пришельцы мешают. Они отвлекают нас от надзора, позволяя габайне распространяться.
— Я должен посоветоваться с другом, — заявил Саня, стараясь вообще не думать о Яре и его машине. Ни к чему было хозяевам цилиндрического мира знать, на что способна бампа.
— Иди, — последовал равнодушный ответ.
Обратно Саня несся, прыгая со ствола на ствол. Была опасность сорваться в яму, но он так торопился, что не думал об этом. Главное, он нашел способ сразу попасть в собственный мир и помочь Яру.
Бампа возвышалась посреди дороги вонючей железной горой. Оглядевшись на всякий случай, не пасется ли поблизости пустобрюх, Саня полез в надежное нутро механического зверя.
— Ты зачем так близко к завалу подкатил? — напустился он на Ярослава.
— Да мало ли… на всякий случай.
— Видишь подвявшие веточки? Вся дорога запорошена.
— Ну.
— Под ними ямина метров пять.
— Ни фига себе!
— Слушай. Тут такое дело… я там встретил защитников тропы. Они стерегут дорогу от габайны.
— Габайна — зверь такой?
— Нет, народ. Я одного видел…
Саня вкратце пересказал Яру историю с пустобрюхом.
— Впереди, за завалом поселок стражей, а за ним в туннеле куча-мала. Не знаю сколько там тварей, но никак не меньше сотни.
— А защитников?
— Мало. Но у них свои средства. Не спрашивай какие. Мне они ничего не сказали, да и никому не скажут. Они пока справляются, не пускают тварей на перекресток миров. Но думаю, если габайна еще разрастется, она их сметет. Представляешь, один паршивый ублюдок укатал своими песнями кучу народа. Если эти твари прорвутся в другие миры, они там ничего живого не оставят.