Дети вечного марта. Книга 2
Шрифт:
— Что ты предлагаешь?
— Помочь стражам тропы. Ты же один целую стаю блохоногов уложил. Если не всех пустобрюхов перебьем, так хоть проредим. В благодарность стражи укажут, как нам выбираться в свои миры. Мне их старший так и сказал: мы, мол, знаем, куда вам надо, но дорога перекрыта габайной.
— Ага, мы боекомплект расстреляем, а нам потом фигу. Еще и раскулачат. Прикинь, твоим стражникам БМП бы очень подошла…
Саня задумался. Как объяснить слепоглухонемому, что мир можно не только потрогать? Он многолик, но увечный этого познать не может. И не поверит. Однако
— Вот представь, — начал кот, мучительно подбирая слова, — ты стоишь на страже.
— В карауле, — поправил Яр.
— Не важно. Твоя задача: не пустить врага. Зазевался или задремал, прорвутся и всех твоих близких, родных вырежут и дом пожгут. При чем, оборонить их можешь только ты. Ни у кого больше нет броневой машины. Значит, стоишь ты и высматриваешь врага, а тут у тебя по ноге муравей ползет. Заблудился и принял тебя за дерево. Ползет, еще и спрашивает, в какую ему сторону. А ты ему: дескать, валил бы ты, мураш, по добру поздорову. Может, ты бы его и пристукнул, да руки заняты — прицел держат. Муравей знать не знает твоей силы, и задачи твои ему не понятны. А ты знаешь, в какую сторону к муравейнику двигать.
— Стой! Я понял. Мы не понимаем, что заставляет хранителей тропы сидеть тут и костяных чертей гонять. По уму, давно бы все бросили и свалили с семьями в теплые края. И что у них за оружие, знать не знаем… все равно, страшно. Наколют нас тут и чертям скормят.
— Эти не наколют, — твердо сказал Саня.
— Откуда знаешь?
— Оттуда! Я аллари, мы по другому… чувствуем.
— Мысли, что ли, читаете?
— Нет. То, что под мыслями.
Теперь надолго задумался Яр. Почесал в затылке, припал к триплексу, осматриваясь. Ерзал, ерзал, поднял на Саню серьезные, ставшие от напряжения совершенно круглыми, глаза, и выдавил:
— Толковать с хранителями вместе пойдем?
Ему было страшно. Но и любопытно. Чем-то этот совершенно чужой аллари человек напомнил Сане товарищей.
— Ты тут сиди. Те штуки, которыми ты блохоногов гонял еще остались?
— Остались, но мы лучше чертей другой фиговиной накроем. Говоришь, роятся?
— Кублом катят.
— Выйти на прямую наводку и зафигачить из миномета. Только ошметки полетят.
Хранители тропы стояли на том же месте. Саня влез на камень и уже собрался заговорить, когда главный хранитель вскинул вверх руку. В голове зазвучал голос:
— Мы все слышали. Но и нас могут слушать. Габайна очень хитра и изобретательна. Не надо лишних слов, даже мыслей лишних не надо. Мы раздвинем для вас завал. Но действовать придется очень быстро. Твари заволновались. Если они рассыплются по тропе, ваше оружие окажется бесполезным. Нам легче справиться с ними, если они разрозненны, но велик соблазн, накрыть всю стаю разом. Возвращайся к своему железному зверю, и жди знака.
— Какого?
— Ты поймешь. Возьми.
Главный хранитель положил на землю два шлема сделанных их черепов габайнеров. Саня без страха спустился с камня
— Я это не надену! — категорически отказался Яр.
От шлемов воняло, хоть нос затыкай. Парень даже люк отказался задраивать. В кабине бампы слоился густой дух падали.
— Надевай! — приказал кот. — Иначе все дело провалишь. Я так понял, габайна намного сильнее, чем одинокий охотник. Без этих украшений она нас в миг раскусит.
— Типун тебе на язык. Меня сейчас вывернет. Не могу.
— Тогда, поворачивай! — рявкнул кот. — Вернемся в Дебри, будем ящериц гонять, пока горючее не кончится.
Чуть не всхлипывая, Яро натянул на голову вонючий шлем, икнул, выдал длинное многосложное ругательство и вдруг успокоился.
— Странно, будто музыка звенела, нежно так, хорошо… а надел, и нет ничего. У тебя как?
— У меня то же. Значит, габайна нас засекла. Но сделать они нам уже ничего не сделают… если мы люк задраим, — сварливо закончил кот.
Бампа отползла на главную дорогу и замерла, тихо рокоча мотором. Саня никак не мог привыкнуть к тому, что она не живая. А когда устал думать на эту тему, вдруг сообразил, что не прав. Она была живой, только жизнь эта сильно отличалась от их с Яром. Даже от жизни хранителей тропы и пустобрюхов. Машина не умела соображать, но как-то по-своему чувствовала.
Миленька, — мысленно обратился к ней кот, — только не подведи. Я тебя в речке выкупаю, песочком собственноручно до блеска надраю. Покатишь домой нарядная…
Звук, наподобие биения дальнего гонга родился не в голове, а в груди под сердцем. Рядом, хватаясь за рубашку, вскинулся Яр:
— Что это?
— Знак! — предупредил Саня.
Он ожидал, что во исполнении обещанного, хранители тропы начнут растаскивать завал. Но на дороге никто не появился. Послушная бампа, тихонько подалась вперед. Саня поймал себя на том, что напрягся, вот-вот сорвется с места или закричит. Руки у Яра едва заметно тряслись.
До ближайшего поваленного ствола оставалось метров пять, когда дорога вдруг сама собой сделал изгиб в сторону. Яр резко затормозил. Саня крикнул ему двигать дальше. Бампа покатила по узкому рукаву, уводящему вправо.
По сторонам ползли все те же, сваленные в неприступный бастион деревья. Под колесо попал камень, машину тряхнуло. Саня не отрывался от окошка обзора. Яр что-то крикнул, мотнул головой. Кот глянул в зеркало, которое показывало пройденную уже дорогу. За ними, отсекая от торной дороги, лежали все те же, пересыпанные камнями стволы.
— Ловушка? — глухо спросил Яр из-под шлема.
— Не думаю. Я уже в такое дело попадал.
— И как?
— Как видишь. Живой.
Нос бампы уперся в стену. Шелохнулось нехорошее подозрение, что Яр прав. Их заманили. Но тут прямо над завалом появился один из хранителей. Постоял, глядя сверху вниз, и единым движением оказался внизу. Саня уже собрался лезть и выяснять, что происходит, когда хранитель повернулся к ним спиной, поднял руки и пошел на стену. Он двигался очень медленно. И стена тоже двигалась, с каждым шагом истончаясь.