Дети войны. Народная книга памяти
Шрифт:
В восьмой класс я уже пошла в городе.
Вернулся отец, жили на съемной квартире в городе. В 1948 году я закончила школу. Серебряную медаль, которую я заслужила, мне не дали. Учиться дальше было некуда пойти, ехать куда-то нельзя.
Мне повезло. Началось воссоединение семейств, разбросанных в войну. Наш комендант был очень хорошим человеком, он предложил отцу отправить меня к родственникам, туда, где есть вуз, и включил в список отправляемых в Свердловск, к сестре мамы. Ехала, как в войну, на нарах в товарняке, просидев двое суток на чемодане – вагон был набит до отказа. Сдавала экзамены с опоздавшими. Сдала. Все годы учебы отмечалась
Закончила с отличием Свердловский государственный университет, химический факультет – немногим из нас удалось получить высшее образование. Несмотря ни на что, когда умер Сталин, проливала слезы, казалось, что без него небо рухнет на землю. Эта любовь была привита с детства.
Несмотря ни на что, когда умер Сталин, проливала слезы, казалось, что без него небо рухнет на землю. Эта любовь была привита с детства.
В 1956 году нас реабилитировали. Но комплекс бесправного изгоя остался на всю жизнь.
В 1956 году нас реабилитировали. Но комплекс бесправного изгоя остался на всю жизнь.
Без отрыва от работы защитила кандидатскую диссертацию. Работала начцеха на заводе п/я № 942, в ряде НИИ: Уральском филиале АН, курортологии и физиотерапии, Институте народного хозяйства, в Центральном НИИ тяжелого машиностроения младшим, потом старшим научным сотрудником. Имею награды: медаль «Ветеран труда», нагрудный знак «Изобретатель СССР» и «Победитель соревнования» от Министерства тяжелого машиностроения и ЦК профсоюзов.
Организовала пять лабораторий, две из них возглавляла. Многие девушки моего поколения не выходили замуж – наши женихи полегли на фронтах. Мне было еще труднее найти спутника жизни – на бывшей «фашистке», заклейменной многие годы, не каждый решился бы жениться, но опять повезло, хоть поздно, но я обрела семью и дочь.
Местные жители называли нас «выковырянными»
Смирнова Валерия Герасимовна, 1929 г. р
Я родилась 10 мая 1929 года. Когда началась война, мне уже исполнилось 12 лет. В этот момент я была в гостях у отца (родители развелись) под Ленинградом – он работал инженером по водоснабжению на Назиевском торфо-предприятии, недалеко от станции Жихарево, в направлении Волховстроя.
22 июня мы с отцом пошли на озеро, навстречу нам попался какой-то местный работяга, сказал: «Лексеич, куда идешь – война началась». На следующий день я поехала в Ленинград.
Валерия с отцом
Мы с мамой жили на углу проспекта 25-го Октября и Знаменской улицы [9] – там стояла красивая церковь Знамения, ее взорвали за два месяца до начала войны. На фундаменте этой церкви сейчас расположен павильон метро «Площадь Восстания». А церковь собираются восстанавливать, только пока непонятно где.
9
Ныне Невский проспект и улица Восстания.
Я не помню, чтобы была паника. На коммунальную кухню мама меня не пускала.
Но однажды, когда ввели карточки, я услышала, как одна соседка говорила маме:
«Я
Поскольку отец работал на Назиевском торфопредприятии, он настоял, чтобы мама отправилась в эвакуацию с этим предприятием.
Нас с мамой повезли в Свердловскую область, на станцию Адуй. От этой станции начиналось Лосиное торфопредприятие, которое состояло из трех поселков. Мы попали в 3-й поселок. Приехали в августе, а с середины года мама устроила меня в школу. 6-й и 7-й класс я проучилась в этом поселке. 7-й класс был там выпускным. В 8-м классе я училась уже в 1-м поселке.
В школе были эвакуированные дети из Москвы, Минска и Ленинграда. Местные жители называли нас, эвакуированных, «выковырянными», но относились к нам неплохо. Лучше всех относились к ленинградцам. Москвичей считали «воображулями».
Мама сначала устроилась на работу в охрану, потом чернорабочей, ходила работать во второй поселок, а я ходила собирать валежник для дома. Тогда я впервые взяла в руки топор.
Помимо занятий, мы обеспечивали школу дровами – старшие рубили высокие сучья, младшие их подбирали.
В мае, в 7-м калссе, мы ходили на сушку, укладку торфа для завода, который поставлял оружие на фронт. Под большой сильной струей воды промывали торф, размытая масса торфа превращалась в полужидкую массу, которуя под большим давлением выливалась на специально подготовленные участки. Когда излишки воды из этой массы испарялись или уходили в землю, тогда пускали фрезерные машины – они разрезали ее на прямоугольники, подобные кирпичам. Потом мы должны были из них укладывать змейки. Кирпичи были очень тяжелые, торф сырой, работа неквалифицированная. Кирпичи клали друг на друга, чтобы проветривались. Это называлось «змейка». Когда кирпичи проветривались, то складывали клетки. Из змеек клали клетки, потом укладывали в штабеля – это уже делали старшеклассники. Штабеля клали так, чтобы торфушки (специальные работницы, завербованные из других областей Предуралья) могли их погрузить в состав и отправить на Верхний Иссецкий завод (ВИС), который работал на оборону.
Мама Валерии
Норму мы должны были выполнять. И выполняли. «Все для фронта, все для победы!» – для нас были не пустые слова. Не платили ни копейки, перчаток никаких, естественно, не давали (руки я себе на этой работе изуродовала), на обед давали по одной чайной ложке сахарного песка, кипяток и по маленькой булочке (зато без карточки).
Валерия (наверху) с подругами
Учителей не хватало. Конституцию, химию, русский и литературу вел у нас бывший счетовод, инвалид Валентин Иванович, которого не взяли на войну. Математику вел Степан Гаврилович, тоже инвалид, на протезах, он очень хорошо к нам, детям, относился и у нас пользовался огромным уважением.
Преподавали нам и военное дело – учили ползать по-пластунски, на уроках сангигиены учили перевязывать раны.
Книг было мало, один одноклассник,
Сенька Большаков, давал мне почитать свои книги.