детский сад
Шрифт:
Пока Максим припоминал изобретенные в детстве способы хитрых подач, счет по партиям удалось сравнять.
После обеда Егор решил, наконец, поговорить о делах насущных. Для гарантии от прослушивания и для удовольствия выбрал местом беседы сауну.
Включили печку и, пока она грелась, лениво потыкали киями в шары обнаруженного в соседнем отсеке бильярда. Тут никаких детских навыков не было и шары не лезли в лузы даже прямой наводкой.
– Ну так что ты думаешь о нем?
– О ком?
– Максим блаженно размазывал пот по
– О Цезаре.
– О Цезаре.
– повторил и мечтательно улыбнулся.
Егор очень хорошо понимал его. У него самого сладко ныло в груди при упоминании слова «Цезарь». Морок какой-то.
– О Цезаре!
– настойчиво повторил он, болезненно поморщившись.
– Я не знаю.
– Макс повернулся и заглянул в глаза.
– Правда не знаю… Только… Он будто золотой. Чудесный такой. Понимаешь?
– вздохнул и опять улыбнулся.
– Ну хорошо. А об этом? О Марагоне? Максим не сразу переключился, задумался.
– А ты знаешь… Он на тебя чем то похож… Внешне.
– Знаю. Мне сказали уже. Ну, Макс. Соберись. Мы же здесь не на отдыхе!
– Марагон… Он… Опасный…
– Да уж… А тебе не кажется, что все это… государство. Это воплощенная идея не Цезаря (опять екнуло), а Марагона? Вся эта форма, весь орднунг? Все.
– Ну… Ты думаешь?… Ну да… Цезарь он… Хороший…
– А Марагон плохой. С другой стороны, я пока ничего плохого не увидел. Форма, порядок - ну это в любом государстве, тем более сейчас, когда все заново… Не знаю, Макс… Пока что мне все странно и непонятно… Еще турнир этот дурацкий.
– Почему дурацкий?!
– вскинулся Максим.
– Чего ты?… Порубимся. Это же не война!… Просто…
– Просто… Хорошо, если просто.
– Знаешь, - сказал Максим уже потом, в душе, запрокинув лицо с закрытыми глазами под ледяные струи.
– А я что-то почувствовал… Когда он саблю мне на плечо положил.
7. Турнир.
Турнир проходил в непонятно каким боком втиснувшейся в историю стекляшке так называемого Дворца. Здание настолько дисгармонировало с окружающим, что даже казалось первобытно-панковски красивым, мрамор в этом случае выполнял роль засахаренного ирокеза.
Прошлый день был занят настольным теннисом и размышлениями. Теннисом занимались вдвоем, а размышлял Егор в одиночестве. Максим отдался воле волн и жил сегодняшним днем, надеясь на будущие подсказки. Весело резался в теннис, пробежался по тренажеру-дорожке, покрутил педали велотренажера и чуть не раскокал зеркало, задумав поднять штангу явно не своего формата.
А Егор становился все более задумчивым. Хоть головой и понимал, что сейчас ничего не сделаешь, нужно подождать, а потом уже решать, но что-то все же тревожило.
И турнира он не хотел.
Не было в нем максова задора, лихости и желания испытать себя. Он достаточно трезво оценивал свои силы и понимал, что далеко в этом состязании,
В итоге он все же убедил себя, что ради дела, но спал беспокойно и даже ночью вставал и курил, что делал крайне редко.
Когда Вадим зашел за ними, было уже глубокое утро.
Они давно позавтракали и развлекались игрой в «виселицу». Загадывали то, что было в комнате. Егор как раз приготовился «повесить» Макса. Он загадал слово из четырех букв, начинающееся на «п», заканчивающееся на «ь». Максим перебрал уже, как ему казалось, все гласные, так что палка-палка-огуречик уже болтались, до комплекта только ручек не доставало. В другой ситуации он бы давно уже отгадал, но сейчас в голове у него все было набекрень.
Ну точно есть в комнате?
– допытывался невнимательно.
– Старик. Точно есть. Я тебе даже больше того скажу. Это очень интересное слово… Значимое.
– Егора несло.
– Я тут вспомнил. Правда, не помню кто сказал, ну как говорят в таких случаях - один восточный мудрец. «Есть те, кто проснутся, а все остальное…» Ну? Ну что ты тупишь? Забудь ты пока об этом дурацком турнире! Ну?
Дверь в комнату открылась и вошел Вадим, прервав своим приходом расфилософстовавшегося Егора. Максим вскочил и облегченно-оживленно засуетился, собираясь.
Он посмеялся про себя и, как Макс ни допытывался по дороге, слова ему не сказал, чувствовал, что допытывается тот просто чтобы не обидеть.
Зашли с черного хода и прошли коридорами в гримерку. Там уже расхаживали молодцы разного вида и калибра.
– Ну знакомьтесь.
– сказал Вадим и исчез.
Знакомиться тут никто не собирался. Все посматривали друг на друга озабоченно и подозрительно. Размахивали руками, приседали, растягивались.
Только одна группка была на вид сплоченной, там шутили и смеялись чему-то своему, изредка презрительно поглядывая на остальных. Сплотились они вокруг невысокого худого парня, беззаботно поглядывающего на посыпавшийся за окном мелкий снежок, непонятно откуда берущийся, наверно с крыши - небо сегодня было на редкость ясным, будто весенним.
– Это из «Черного взвода».
– шепнул появившийся Вадим и деловито блеснул очками.
– Скоро начнется. Товарищи!
– громко обратился он ко всем.
– Выходим!
Коридорами, лестницами прошли на завешенную пока сцену. Там их выстроил в линию, следуя какомуто своему плану, суетливый смазливый парень, затем прошелся по ряду со списком, опять кого-то переставляя.
Егор с Максимом остались стоять вместе с краю. У суетливого они видимо были помечены как новенькие, потому что, подойдя, так их и назвал.