Детство и отрочество в Гиперборейске, или В поисках утраченного пространства и времени

Янковская Татьяна

– Ну почему же, в лагере мы как раз работали, но поехал я туда не в командировку и не по своей воле.

– А почему тебя арестовали?

– Лес рубят – щепки летят. Одна такая щепка попала в твоего дедушку. Я даже знаю, кто на меня донос написал.

– А что ему сделали?

– Ничего. Так и работает у нас в институте. Когда я вернулся, он лебезил, пытался наладить со мной отношения. Но я его просто не замечаю.

– Почему же его не арестовали? Ведь ты из-за него попал в лагерь!

– То, что он делал, допускалось системой, даже поощрялось. Вот сейчас это не поощряется, и аресты по доносам прекратились. Важнее изменить систему, чем начинать массовые аресты всех стрелочников, которые были в чем-то виноваты. И я тебя уверяю, некоторые так увлекутся этим, что опять за решеткой или в лагере могут оказаться невиновные.

– Ты их теперь ненавидишь?

– Кого?

– Ну, Сталина, правительство.

– Понимаешь, идеального общества не бывает, потому что люди несовершенны. В истории любой страны есть черные страницы, история никогда не пишется только белой краской. И есть объективные законы, по которым общество функционирует. Надо об этом помнить всегда, тогда многих разочарований и ошибок можно избежать. Тогда будешь понимать, а не ненавидеть. Когда-нибудь мы больше узнаем и лучше поймем, почему происходили массовые аресты, ведь

то, о чем говорит Хрущев, только первая попытка объяснить, и, скорей всего, там есть ошибки и искажения. Я думаю, в тридцатые годы Сталиным руководило понимание того, что война неизбежна, и, чтобы выстоять, в стране необходимо было укрепить власть, спешными темпами поднять промышленность и сельское хозяйство. Ну а после объявления нам в 46-м году холодной войны важно было не дать ей перейти в горячую, а для этого исключить возможность политического переворота, быстро восстановить экономику и создать паритет в вооружениях с теми, кто объявил эту войну. С именем Сталина было связано чудо возрождения страны из руин после Первой мировой войны, двух революций, Гражданской войны и интервенции, а потом поистине великой, небывалой победы над фашистской Германией – ведь большинство европейских стран тогда поддерживало Гитлера! Поэтому Сталин пользовался огромным авторитетом. Одно то, что он отказался обменять своего сына, попавшего в плен, на немецкого фельдмаршала – сказал, что солдата на фельдмаршала не меняет, – вызвало огромное доверие к нему в народе, ведь у многих тогда близкие были в плену. Вокруг Сталина был создан ореол величия, поклонения, так что образ вождя был для многих окутан тайной. Достоевский писал, что чудо, тайна, авторитет – вот то, что способно сделать людей счастливыми. Вот, говорят, свобода. А Достоевский писал, что людям нужна не свобода, а хлеб. Если перемены несут нестабильность, голод, они скажут: «Поработите нас, но накормите нас». Если всё и вся разоблачить, со всего сорвать покровы, то есть создать революцию в головах у людей, они счастливее не станут, и при этом возникнет перекос в другую сторону. Революционные перемены в обществе всегда бывают оплачены ценой крови, голода и потерь. И я думаю, ты права, нужно делать все возможное, чтобы этого избежать. Прежде чем крушить старое, нужно создать зародыш нового, начать с возможного. Нужно уметь заставить общество работать над созданием этого нового. И лучше, чем кнут, палка или деньги человека заставит работать достойная цель, высокая идея.

– Но все равно это ужасно, когда знаешь, что тебя ни за что посадили!

– Когда видишь, что с вместе тобой пострадали прекрасные люди, понимаешь, что совершена чудовищная ошибка, и живешь надеждой, что это не может вечно продолжаться, что она будет исправлена. Теперь помогает осознание того, что справедливость восторжествовала. В России всегда существовала тенденция отрицать свою историю и стыдиться ее. А история – это не лабораторный опыт, когда предыдущий этап объявляется ошибкой. На любых зигзагах истории жизнь идет, растут дети, и черный цвет не отражает всей многокрасочности мира. Не нужно отрицать плохое, но не нужно и все сплошь затушевывать черным. Это вредно для людей, вредно для страны. Справедливость нужна не только по отношению к людям, но и по отношению к истории. И все-таки полностью простить я не могу. И в партии восстановиться отказался, хотя мне предлагали. А вообще – и это очень важно и относится не только к теме нашего разговора – нельзя жить, постоянно чувствуя себя жертвой, культивируя в себе обиду, ненависть. Привыкание к такому состоянию разрушительно для человека, он не сможет жить полноценной жизнью. Нужно жить настоящим, знать прошлое и смотреть в будущее. Что толку мусолить обиды? Только болезни наживешь. А если и обществу навязать постоянное чувство вины, ненависти, беспомощности, разочарования, такое общество будет неспособно создать ничего значительного и в конце концов потеряет то, что имеет. Но я верю в здоровый инстинкт самосохранения в народе. Элиты более склонны к самокопанию и растравливанию старых ран, но именно они определяют, куда движется общество. Хорошо, если у власти оказываются те, кого волнует судьба Отечества и кто в состоянии строить, а не только ломать. А то, что может сделать каждый, – это в любой ситуации оставаться человеком и другим помогать в этом. Моя совесть чиста, мне не нужно оправдываться за свое прошлое, поэтому мне легче смотреть в будущее. У меня есть ты, Соня, пока я здоров – работа, это мое будущее.

– А за что людей сажали?

– Сначала нередко за дело – за взятки, растраты, злоупотребления, саботаж. Арестовывали за принадлежность к партиям или группировкам, которые были объявлены вне закона. Тут можно спорить, правильно ли это, но, по крайней мере, был формальный повод: ведь если нет в стране механизма законного перехода власти от одной партии к другой, как в некоторых других странах, оппозиция может планировать незаконный захват власти, в том числе путем террора или вооруженного восстания. Кстати, если бы оппозиции удалось сместить Сталина, я сомневаюсь, что это было бы лучше для нас. В периоды, когда в нашей стране больше всего боялись внешней угрозы, государственная паранойя обострялась, больше становилось арестов. Например, перед Второй мировой войной в 37-м и 38-м году, до заключения договора о ненападении с фашистской Германией, который дал Советскому Союзу какую-то уверенность, что война не начнется сразу. И после объявления холодной войны, пока атомного оружия у нас не было, а в США уже было, страх перед новой войной снова вызвал повышенную подозрительность. С одной стороны, можно понять опасения правительства, когда страна только что понесла такие потери – ведь в речи бывшего премьер-министра Англии Черчилля, произнесенной в присутствии американского президента Трумэна, было прямо заявлено, что англосаксы намереваются подчинить себе послевоенный мир, управлять им по своему усмотрению, а Хиросима и Нагасаки продемонстрировали яснее ясного, что они не остановятся ни перед чем по отношению к своим противникам. С другой стороны, не каждый, кто позволил себе критически отозваться о каких-то действиях правительства, является врагом своей страны. Часто это были честные, независимо мыслящие люди, которые не могли не замечать ошибок и странностей, как правило, присущих действиям любого правительства. Под особым подозрением были те, кто часто бывал за границей, входили там в контакт с организациями, которые могли бы чем-то помочь нашей стране – ведь она была разрушена, – но долгосрочные планы этих организаций часто шли вразрез с интересами Советского Союза, и правительство боялось, что людей завербуют и заставят работать против своей страны. Безнравственные люди в науке, в культуре, в местных партийных органах пользовались этим, чтобы под видом наведения порядка и выполнения указаний сверху избавиться от конкурентов, мешавших их продвижению по службе. Сажали и по ложным доносам, в том числе анонимным. Подлость людская всегда пользуется

случаем навредить тем, кто лучше, чище, честнее, удачливее, и доносчики и подхалимы оживляются, особенно во времена великих перемен, хаоса, войн, нестабильности. Бывали и вполне искренние доносы, из лучших побуждений. А в тридцатые годы, как раз когда гиперборейские химические гиганты строились, власти поняли, что так можно дешевую рабочую силу получать. И стали использовать заключенных на тяжелых работах. В западных странах привыкли жить за счет других – экплуатировали колонии, привозили рабов из Африки в Америку, использовали дешевый труд иммигрантов. А у нас привыкли сами. В России не было рабов с другим цветом кожи, но были крепостные из своих – той же национальности, той же веры. То, как формируются империи, очень зависит от географии. Когда империя объединяет страны-соседи – например, Австро-Венгрия, Российская империя – метрополия не столь кровожадна к народам своих окраин, иначе недовольство оттуда может легко перекинуться на всю страну. А в морской империи метрополия находится далеко от своих колоний, они непосредственно ей не угрожают. В крайнем случае, вынудят колонизаторов уйти со своей земли. Поэтому морские империи более жестоки по отношению к населению своих колоний. А вообще, гены любого народа – это его история.

– Что такое гены?

– Если коротко – наследственность. Зная историю народа, можно многое в его будущем предсказать. Вот вы читали в школе «Железную дорогу».

– Да! «Труд этот, Ваня, был страшно громаден, – не по плечу одному! В мире есть царь: этот царь беспощаден, голод названье ему».

– Так вот, в России железную дорогу строили русские. Некрасов видел их каторжный труд, от которого многие умирали, и поэму написал. А в Канаде и в Америке тоже умирали на строительстве железной дороги, но это были иностранцы – китайцы, а в Америке и много ирландцев погибло. Рабов-негров жалели на этой работе использовать, они денег стоили, а рабочие-иммигранты не стоили ничего. Чего их жалеть?

– Как это «чего жалеть»? Они же люди!

– Те, кто за счет их труда разбогател, рассуждали иначе. В США в то время ввозили дешевую рабочую силу, а в России была своя дешевая. До революции сюда на заработки приезжали люди образованные, от гувернанток до инженеров. После революции начали своих специалистов готовить, торопились, чтоб было кому науку и промышленность развивать. Американцы ввозили специалистов тоже, но прежде всего тех, кто за гроши делал тяжелую работу. Население страны росло в первую очередь за счет иммигрантов.

– Зачем же они ехали?

– Потому что это была молодая страна, с неосвоенными территориями, благоприятным климатом, быстро развивающейся экономикой, и люди надеялись заработать и подняться. И многим это удавалось. А после Второй мировой войны в Америку поехали эмигранты из разрушенной Европы. В Канаде рабов не было, и она отличается от Америки, хоть они и соседи. Не было в Канаде и войны за независимость, а она ведь тоже была британской колонией. И гражданской войны там не было. Гражданские войны – самые страшные из всех, потому что брат идет на брата, убивают своих. Америка – единственная страна, которая гордится своей гражданской войной, празднует ее, хотя в ней погибло больше американцев, чем во всех других войнах, в которых она участвовала. Еще больше в Америке погибло индейцев, миллионы, но это было истребление коренного населения, чтобы занять их земли, а не война в обычном смысле. Так ведут себя колонизаторы. Даже бизонов в Северной Америке истребили, потому что индейцы на них охотились для пропитания. И это тоже стало у американцев исторической привычкой, наследственностью: при завоевании или подчинении своей воле других стран они стараются по возможности не вступать с ними в сражения, а лишать их доступа к средствам существования.

– Откуда ты все это знаешь?

– Читал. А кое-что знаю из первых рук, я в лагере сидел с одним американцем.

– С настоящим американцем?!

– Да, приехал сюда в тридцатые годы. Тогда в Америке тяжело было, и его привлекли сюда идеи, на которых пытались построить справедливое общество. Прижился здесь. Ну а потом в лагерь попал.

– А что лучше?

– Что ты имеешь в виду?

– Рабы – свои или чужие?

– Все хуже. Варварское использование дешевого труда всегда имело место на определенных этапах развития общества, во всех странах можно наблюдать те же закономерности. И все-таки использование чужих рабов хуже, потому что это связано с войнами, катастрофами, подчинением и ограблением других стран. Одно дело, когда страна расплачивается за грехи своей истории, другое – когда народы гибнут из-за жадности завоевателей. Порабощение части своего населения не так опасно для всего остального мира, а потребность в рабах и дешевых работниках из других стран неминуемо ведет к войнам. Страны как люди: когда человек привыкает жить за счет других и таким образом добивается успехов, аппетиты его растут, и он не может остановиться.

– Как в «Сказке о рыбаке и рыбке».

– Если бы это стало нормой, человечество в конце концов просто исчезло бы. Как у старухи в сказке, аппетит приходит во время еды, особенно когда метрополия отделена от колоний морями и океанами и не воюет на собственной территории. Никто не хочет воевать на своей земле. А потом, надо еще уметь жить за счет других. Русские плохо это умеют. Много примеров в истории, когда они в ущерб себе выполняли свои союзнические обязательства. Так было и в Первую мировую, и раньше. Сталин тоже по просьбе англичан и американцев ускорил наступление в 45-м году. А ведь они не открывали второй фронт, несмотря на все просьбы, пока не стало ясно, что Советский Союз победит гитлеровскую Германию и без их помощи. Но неумение заставить других на себя работать и за себя воевать, как это ни парадоксально, в долгосрочном плане перспективнее, потому что, если страна научится сама себя обеспечивать и защищать, это сделает ее сильной, заставит других с ней считаться. Клетка, которая думает только о себе, это раковая клетка. Люди и государства, которые поражает рак социального и геополитического эгоизма, опасны не только для других, а, в конечном счете, и для себя, потому что паразитизм бесперспективен: в конце концов наступит момент, когда не на ком будет паразитировать, а жить своими силами паразит не способен. Ну а теперь – быстро ужинать и спать. Да, и я думаю, ты понимаешь, что не нужно все это обсуждать с подругами. Излишняя откровенность может быть использована против тебя.

– Я знаю.

Аня не сказала ему, что вырабатывает походку скрытных людей, как у Печорина. Правда, трудно ходить, совсем не размахивая руками, поэтому она старается хотя бы не размахивать левой.

– Знаешь, как говорят: паны дерутся, у холопов чубы трещат. Советский Союз был молодым государством, и после смерти Ленина шла борьба за власть. Тогда было несколько лидеров, у каждого были свои сторонники, и тот, кто пришел к власти – в данном случае Сталин – начал противников арестовывать. После смерти Сталина, так как вся власть была у него, у тех, кто стремился к власти, не было массы последователей, так что «паны» между собой довольно быстро разобрались. Ты была маленькая, не помнишь.