Детство в Соломбале
Шрифт:
Хозяин этого бота был скряга и живодер. Сам он ходить в море боялся. Старый бот мог в каждом рейсе развалиться; он давно отслужил, что ему полагалось.
Капитан на боте был старый помор, не знавший страха. Ему все равно, где умирать – в избе на полатях или в море под волной. Матросов он гонял, как пес кошек. «Я работал, – кричал он, – работайте и вы!» Может быть, этого капитана матросы сбросили за борт. Бывали такие случаи…
Зато капитана со зверобойного судна матросы, должно быть, любили. Это был добродушный
Он первым спускался на лед к лежке морского зверя и багром укладывал первого тюленя. С его легкой руки начинались хорошие промысловые дни.
Надо думать, на «Промышленнике» был славный парень-кок. По уверению команды, он умел из топорища варить суп, из речного песка раскатывать пироги и пел забавные песенки.
И вся команда этого судна состояла из смелых и трудолюбивых зверобоев – в море, весельчаков и бездомников – на берегу.
На одной шхуне в каюте мы заметили в двери несколько маленьких круглых отверстий. Это были следы от пуль. Одна пуля застряла в доске. А на полу так и остались несмытыми пятна крови.
Конечно, мы сразу же сочинили самый страшный рассказ о нападении на шхуну морских разбойников.
Но вот осмотрены все корабли. А трубинское сокровище не найдено. Все наши поиски оказались напрасными.
Снова день подходил к концу. Нужно было возвращаться домой.
И вновь тоскливые мысли напали на нас.
– Может быть, шхуна с кладом затонула, – сказал я. – Может быть, сундук лежит в трюме вот этого судна.
Шлюпка покачивалась у шхуны с высоко поднятой кормой и обломанным рулем. Большая часть корпуса шхуны была под водой.
– Да, все перерыто, – ответил Костя, оглядывая бухту. – Остались утопшие да баржи. Баржи новые, на них даже лягушек не найдешь. А в трюмы утопших не попасть… Ладно, поедем домой! Только ты не говори, куда ездили… Дурачки мы с тобой, Димка! Это только в сказках клады находят.
– А бывает и не в сказках.
– Вранье! Не бывает. Никаких кладов больше не буду искать. Ищи один. Я на фронт побегу, к красным. Теперь фронт близко, красные наступают.
Не спеша мы поплыли по бухте к нашему лагерю. У крутого, стеной уходящего в воду берега стояла небольшая баржа. На носу баржи было написано «Лит. В».
Что-то знакомое мелькнуло в моей памяти. Где я видел такую же странную надпись?..
И тут я вспомнил чистку котлов на «Прибое», ветреный осенний день, машиниста Ефимыча, открытые кингстоны.
– Костя!.. Костя, посмотри, та баржа… помнишь?
– Помню. Зачем ее сюда привели? Она совсем новая и целая.
– Давай посмотрим!
Не раздумывая долго, мы забрались на баржу и принялись за осмотр ее.
Дверь каюты и люковая крышка трюма были заколочены гвоздями. Но у нас был топор. Отогнув гвозди у двери, мы спустились в маленькую каюту, где обычно на баржах живут шкипер и водолив.
Маленькая дверца,
Костя просунул в щель руку. Мучимый любопытством, я замер в ожидании.
– Что-то железное, – шепнул Костя, – и деревянное. Кажется, ружье…
– Ну-ка дай, Костя, посмотреть!
Просунув руку в щель, я ощутил холод смазанного железа и гладкую, полированную поверхность дерева. Насколько было возможно, я протягивал руку все дальше. Там были два приклада, три… четыре…
Признаться, мы здорово перепугались. А вдруг здесь, на кладбище, кто-нибудь есть!
– Пойдем посмотрим, – шепотом предложил Костя. – Если кто тут есть, надо тикать.
Мы выбрались из каюты и осмотрели всю баржу. Нигде ничего подозрительного не заметили.
Снова спустившись в каюту, мы выбили еще одну доску. Костя зажег спичку.
Десятки винтовочных затыльников, густо покрытых маслом, смотрели на нас глазками шурупов.
– Вот так клад!
– Что же нам делать, Димка?
– Не знаю.
– Нужно посмотреть трюм с палубы. Гвозди у трюмного люка были крепкие и большие, настоящие барочные. Топору они не поддавались. Мы исцарапали руки и облились потом, прежде чем открыли крышку. Под крышкой лежал двойной слой просмоленной парусиновой прокладки.
Трюм баржи был заполнен ящиками с патронами. Удивленные, мы долго молчали. Что же делать нам с этакой находкой?
– Заявить? – Костя вопросительно взглянул на меня и, не дожидаясь ответа, сказал: – Ни за что на свете!
– Что же будем делать, Костя? Так и оставим?
– Если бы у меня был отряд, всех бы вооружил!
– Костя, а если бы нам взять по одной? Пригодятся, когда на фронт побежим.
– Возьмем по две и спрячем, а остальные все в воду. Чтобы белым не досталось!
Мы вернулись в лагерь. Мне было жалко топить винтовки и патроны. Может быть, пригодятся. И тут я вспомнил: оружие нужно архангельским большевикам.
– Какие мы с тобой болваны, Костя! – крикнул я. – И как мы сразу не догадались… Нужно об этом сказать Николаю Ивановичу.
Костя даже подпрыгнул и щелкнул себя в лоб: голова дубовая! Как он сам не догадался!
– Нужно увести баржу в другое место, – сказал я. – Кто-то о ней знает.
Однако вдвоем мы не смогли даже и пошевелить плавучий склад оружия и боеприпасов.
Пришлось закрыть люк и двери и покинуть баржу. Нужно было скорее ехать в город. Кое-как мы промаялись до рассвета. Спать не могли. Кто же сможет спать, пережив такое удивительное приключение!
Когда солнце вылезло из-за верхушек деревьев, мы залили костер, подняли парус и поплыли, держа курс на Архангельск.