Дева-Смерть
Шрифт:
Безжалостные палачи и обреченные жертвы — больше никого просто не осталось. Только не в мрачном Мэнде. И уж точно — не в змеином дворце.
А роль Элениты определена изначально. Обреченного статиста в трагической пьесе. Проходного персонажа на заднем плане. Храбрая и добрая Кармэн просто отсрочила смерть хрупкой воспитанницы. На сколько-то дней и ночей бесконечного ужаса. Или часов. Элен утонула в безвременье слез, страха и тьмы.
Наверное, лучше было умереть сразу. Сейчас бы уже всё кончилось.
Нет! Великая Змея
Как Эленита могла об этом забыть? Что теперь с душой бедной Кармэн? Виктор никогда не простит…
Только кому нужно прощение друг друга — если посмертия не получит никто? Никому не вырваться. Только не отсюда.
Сильная рука зажимает рот — слишком внезапно. Еще бы один вздох! Еще раз увидеть теплое золотое солнце!
Так уже было. В ало-черной, как эбеновый зал, спальне Короля-Жреца. И в ритуальном зале у столба.
Слезы горьким водопадом хлынули из глаз. Надо было всё же закричать!
Отчаянная Элгэ сейчас вырывалась бы. Дико и яростно дралась и кусалась. Плевать, что бесполезно. Она всегда боролась до конца — потому Виктор ее и любил.
Сейчас Элениту просто придавят душной подушкой и…
Может, хоть так ее душа отправится к милосердному Творцу? Змеи ведь здесь нет.
— Элен, тише. Не бойся и только не закричи. Это я, Вик.
Любимый! Он пришел — после того, как дождливую вечность назад облил жгучим как яд презрением. И бросил умирать.
Как он сюда попал? Его пропустили? Почему Элен не слышала скрипа ключа?
— Эленита, — еле слышно шепчет Виктор, — если бы я там попробовал тебя спасти, он убил бы тебя тут же. У меня на глазах. Это же безумный зверь — хуже Карла и Гуго вместе взятых.
Что в его голосе? Почему Элен еще Виктора слушает?
— Я… — шепчет она.
— Знаю, ты тоже не могла иначе. Ты спасала ребенка. И я — не мог.
В его голосе много тепла, но нет раскаяния. Виктор уверен, что прав. И что она должна это понять.
А Элен еще не знала ни о каком ребенке. Да и сейчас до конца не уверена. От будущего ребенка ей так плохо или просто от бесконечного, как Бездна, горя и ужаса?
— Как ты сюда…
— Нет времени. Как я пришел, так мы сейчас и уйдем.
Куда? Неважно. Если здесь есть любой выход — надо бежать. Пока не явились жесткорукие убийцы с гнилыми от злобы сердцами. Жрецы в черных сутанах и девы в золотых платьях.
А это случится вот-вот. Про Элениту не могли забыть совсем. И не могли решить ее пощадить. Такого не бывает.
Здесь не щадят никого. Король-зверь Мэнда и впрямь — страшнее всех пьяных Карлов и всех Гуго подлунного мира.
Узкая потайная дверь оказалась за настенным ковром. Рядом с выцветшим камином. Абсолютно неразличимая. Элен бы никогда ее не нашла. В одиночку.
Протиснуться можно только боком. Хорошо, что будущее дитя еще не раздуло ее тонкое тело.
Камин
Но ведь она теперь снова — не одна.
И лучше пока не говорить, что не уверена в ребенке. Вдруг Виктор готов ее спасти только ради этого?
3
Очередная лужа крови на полу, очередные тела они тащат с дороги. С видных мест. Прячут по темным углам. Их здесь много. И углов, и теперь — мертвых тел. Всё больше и больше. С каждым шагом. С каждым встреченным противником.
А засыхающая кровь — остается. Смешивается с грязью. Просто ее не видно на темном полу.
Очередной нож у горла очередного дрожащего пленника. Будто Вит, Гор и Белла явились не из солнечного Аравинта, где зреет лиловый виноград. Где цветут закатные вишни и алые гранаты. А юноши и девушки танцуют вокруг летних вечерних костров.
Будто и не было стольких счастливых лет в Аравинте, Ильдани и Вальданэ. Будто Арабелла и Гор и не родились в мирных семьях. В любви. И не выросли в тепле и заботе родных и близких.
Будто всегда было только пепелище вместо цветущего Аравинта. Дым сгоревших, разоренных деревень и мертвые дети на дымящихся руинах.
А потом — мрачные улицы кровавого Мэнда, где нет даже воровского дна. Съедено.
И подземные дворцы вечно голодных Детей Ночи.
Когда-то в прежней жизни прежняя Арабелла Вальданэ мечтала о страшной мести злобным врагам. И не думала, что прежде чем доберешься до самозваных Регентов, ты убьешь тысячи солдат. И погубишь тысячи своих. Грегори это уже видел, а она — нет. Как и Виктор.
Что сейчас за дворцовыми стенами — ясный день, лунная ночь, розовое утро, закатный вечер? Или теперь в змеином Мэнде ничего, кроме вечной ночи, не бывает? И недоступное небо всегда затянуто лишь в черный бархат с далеким золотым узором ледяных звезд.
Белла ведь целую вечность не видела теплого дня, солнечных лучей, пронзительной синевы небес. С первого шага в древние подземелья вечно юных Детей Ночи. Но для них она — родная мать, а ледяной мрак — друг. А вот для живых людей…
Сколько уже бездыханных тел эвитанцы оставили позади, в мрачных коридорах бесконечного дворца? И никто из заколотых — не змеиный жрец. И уж точно — не бездушный король Мэнда.
И почти никто не убит честно. Противнику не давали времени поднять шум. И кликнуть близкую подмогу. Тоже — не честную.
У истинной войны — именно такое лицо. Кровавое и озверевшее. И не только у пьяных наемников пьяного Гуго.
И с каждой новой жертвой — всё суровее лица Витольда и Грегори. Они всё понимают. Просто отступить нельзя. Им не оставили выбора. Теперь — только вперед. К новым смертям.
И где-то внизу безумно хохочет голодный Ормос. Он доволен. И набирается сил. Его наконец-то кормят досыта. И не только преданные жрецы.