Дева-Смерть
Шрифт:
Если ее там еще нет. Вдруг за гранью — прошлое, и маленькая Белла играет там на коленях отца? Можно ли взглянуть в лицо самому себе?
Можно — если хочешь спасти родных! Если их жизнь — дороже твоей.
Даже если в кривом зазеркалье — твоя застывшая могила.
Будто острая игра воткнулась в еще живое сердце. Или ледяной зеркальный осколок. Затерялся там, напиваясь живой крови. Заставил Беллу обернуться. И заглянуть в очередное окно в чужую жизнь.
Или в смерть. В ее кривой оскал.
Ара еще успела потерянно оглянуться,
— Грегори, это левое крыло… — будто из-под мутной воды доносится голос.
Белла тоже нашла. То, что так долго искала. И теперь умирает, замерзает, тянется к тусклой искре тепла. Из последних сил. Из их осколков. Леденеющим взглядом. Из-под мутной, болотной воды. Уже задыхаясь.
Наверное, Гор понял. Потому что вдруг оглянулся. Стремительно. К ней.
Слишком поздно. Трещина расколола тонкий, тающий лед. Змеями ползет во все стороны, ломает зеркальную гладь. Проминается под слабеющими ногами, уводит под ледяную стынь зимней воды. В вечный голодный сумрак Мэндского склепа.
— Мама… — замерзшие губы не слушаются. — Там… мама…
— Белла, что?..
Он увидел тоже. Обнял, прижал к себе.
Слишком поздно. Арабелла уже заглянула в чужую смерть. И осталась там.
Зеркало ее души раскололось.
Глава 9
Глава девятая.
Мэнд, Тайран.
1
Очередной пленник соврал вряд ли. Слишком был напуган.
Они видели именно проклятый алтарь, а не лживый морок черной магии живого трупа Ормоса. И, значит, доброй, любимой мамы больше нет. Самого дорогого человека…
Только Арабелла это уже знала. В тот самый миг будто что-то оборвалось в груди. Будто сорвался под ослабевшей рукой последний камень — на узком уступе. И Арабелла соскользнула в Огненно-Ледяную Бездну. И теперь осталось только лететь вниз и вниз… мимо голых скал. На острые камни внизу. Пока не разобьешься.
Маму убивали, пока Белла кралась бесконечными коридорами этого преддверия Бездны. Пока убегала от багрово-факельных отблесков. И верила, что успеет спасти самого родного человека.
«У Тьмы нет власти!»
Теперь Арабелла растворилась в голодной тьме. И устало бредет в ней, мало что понимая. Из змеиного лабиринта нет выхода. Разве что к голодным змеям. Они уже шипят из всех сумрачных углов. Предвкушают вкусный ужин.
Только зачем даже им глодать острые осколки чужой души?
Клубятся смутные, темные тени… и выскользнул навстречу Арабелле живой, гибкий силуэт. В изорванном алом платье. Вьется по точеным плечам рыжая грива, яростно горит в факельном свете синева взгляда. «Цвета грозового моря» — как сказали бы художники в далеком Вальданэ, куда не вернется уже никто из них.
Исцарапанные руки легли на плечи Беллы:
—
Бритвенные осколки вяло ворочаются в больной голове. Нехотя режут густой алый туман… вместе с заблудившимся разумом. Пытаются вспомнить, куда делись друзья. И нужно ли еще вообще их искать. Главное, что нет мамы.
Да, им с Грегори и Витом было нужно найти вдобавок какую-то загадочную Лауру. Это Арабелла вспомнила только сейчас. Смутно — как в вялом, кисельном мареве. При виде этой самой Лауры. Бессмертные Дети Ночи предупреждали, но сейчас они дальше, чем прежняя жизнь в родительском доме.
А теперь загадочная Лаура нашла Арабеллу сама. Как? Уже неважно.
— Иди сюда. — У сдержанно-бешеной фаворитки Змеиного Короля — медные волосы и ярко-синие глаза. Жесткие и злые. С такими выжить шанс есть. Бедная, добрая мама была совсем другой и потому погибла. — У меня мало времени. Да встряхнись же ты! Я видела стражу, пока кралась сюда. Твоего парня схватили, а ты…
— Он — не мой парень, — будто сквозь толщу сонной воды вспомнила Белла. — Витольд — мой друг. Мы вместе искали моего брата.
И других. Пленников держали в разных концах этого змеиного дворца. Гору и Виту это сообщили зеркала.
И тогда эвитанцы разделились. Зря. Витольд крался впереди, и его схватили. Слишком внезапно. Белла успела затаиться за углом и сбежать. Потому как мало что соображала. Иначе кинулась бы на помощь.
А тогда Арабелла потащилась по свежему следу дворцовой стражи. Чтобы спасти Витольда или умереть. Или и то, и другое.
Только порой забывает, куда и зачем идет. Но это ведь ненадолго, правда? Потом неверная память возвращается кинжальной болью.
А Грегори — невесть где. Может, его уже сожрали мертвые змеи? Он ведь отправился искать других пленных один. В компании только «языка». Того, что пощаженный слуга.
А куда они дели трусливого офицера? Не вспомнить.
Пусть радуется, что не достался Змее. Многим повезло гораздо меньше…
Мама!.. Боль захлестывает кипящими волнами. Накрывает с головой, тянет на вязкое дно чернильно-багрового омута.
А они сами с Витом? Куда брели они? Почему Белла это уже забыла?
Ах да. За ее братом Виком. И за другими пленниками. В противоположный конец дворца. Мимо очередных факелов и ветхих гобеленов.
— Твой брат — Виктор Вальданэ? Тогда он пропал.
— Куда?
Арабелла особо уже и не надеялась. И могла ответить сама.
Будь Виктор жив — она бы тоже уцелела. Почувствовала родную душу рядом.
Маму Белла чувствовала. До последнего.
— Здесь пропадают лишь в одно место.
— Как и мама. Я видела, как ее убили.
Последние искры гаснут в кромешной тьме. Больше ничего и никого нет. И самой Беллы — тоже…
Надо было тогда, в еще не сожженном Аравинте, не мчаться за Гором, а остаться с мамой. Рядом, может, и получилось бы ее спасти…