Девчонка идет на войну(2-е издание)
Шрифт:
— Что они там с ума посходили, что ли, — рассердился Толя, узнав, что нам ничего нет.
— Ничего, займем у Сагидуллина, — успокоила я его. — Капитан уже знает, он сейчас придет сюда.
Лапшанский задержался на берегу, пропуская носилки с ранеными; поднявшись на причал, осторожно прошел по палубе, на которой рядами лежали люди.
B море, все отдаляясь, гремел бой.
— Успеете погрузить? — спросил капитан.
— А чего не успеть-то, только бы бомбить не начали. Кажется, самолеты идут.
Действительно,
— А ну, все лишние на берег, — приказал командир комендантского взвода. — Прихватите с собой по ящику боепитания и там под самый обрыв складывайте.
Мостки ходуном ходили под тяжестью людей, бегущих с грузом. Низко над кораблем пронеслись с ревом «ястребки». Светло было как днем. Начался обстрел, и снаряды ложились все ближе к причалу.
— Сколько там еще ботиков? — спросил капитан Старикова.
Толя ответил, что остался один.
— Пусть быстро подходит, — распорядился командир взвода.
Ребята из комендантского с ящиками на плечах цепочкой спускались на берег.
— Давайте по три человека, — крикнул Лапшанский, — мостки оборвете!
Сейчас почти все люди были на берегу и ждали, когда сойдут последние ребята с ящиками.
Сквозь заслон наших истребителей прорвалась «рама», поспешно сбросила четыре бомбы. Они беспорядочно взорвались в море. Зато снаряды ложились уже совсем близко, и несколько раз столбы воды обрушивались на палубу разбитого корабля.
Сейнер все не подходил, топтался на месте метрах в двухстах от причала.
— Какого черта он не подходит? — заорал взводный на Старикова, будто Толя был виноват в этом.
— Что-то с мотором, наверное, — предположил Толя.
— Уходи с причала! Все под обрыв, — скомандовал взводный.
— А раненые? — спросила я.
— Как подойдет эта калоша, вернемся. Быстро, быстро!
— Что делать? Если рванет по боепитанию, то и нас никого не останется.
— Надо бы все-таки сгрузить на берег боезапасы…
— Их тут немного. Давайте все по ящику — и на берег.
— Может, раненых снесем?
— Сейчас сейнер подойдет, когда тут успеешь? Давайте не задерживайте.
Мы едва успели сойти на берег, как прямо в мостки ударил снаряд.
— …твою мать! — закричал взводный, грозя кулаком в небо.
В это время к причалу подвалил сейнер.
— Командир, что у тебя? — крикнула я.
— Мины!
— Сгружай и бери раненых!
— Не надо разгружаться, — перебил взводный. — Забирай раненых и уходи.
— Не понял! — донесся голос с сейнера.
Снаряды ложились один за другим. Капитан махнул рукой.
— Пусть сам принимает решение, — сказал он, — все равно ничего не слышит. Мы его только с толку сбиваем.
Нам было видно, как с палубы сейнера на причал пробежали матросы
— Не разгружай же, черт тебя побери!
Видно командир сейнера на этот раз услышал, потому что матросы перестали таскать ящики и бегали только с носилками.
Близко от борта легли два снаряда. Истошным голосом кто-то закричал на палубе сейнера. Тотчас он стал отходить от причала.
— Слава богу, пошел, — сказал кто-то возле меня.
— Э-э-эй! На причале! Кто-нибудь там есть?
Никто не ответил.
— Кажется, всех забрали, — успокаиваясь, сказал командир взвода.
— Ну-ка, ребятки, покричите еще, — попросил капитан.
— Эй! На причале!
Снова тишина.
— Может, сплавать туда? — предложил Стариков. — Подняться по якорь-цепи в момент можно.
— Не лезь, там никого нет, чего зря рисковать. Эти черти оставили на причале снаряды. Пошли по домам.
— Товарищ капитан, а вы с Сагидуллиным договорились насчет шамовки? — поинтересовался Толя.
Дал ящик концентратов.
Утром чуть свет мы с Толей пошли на причал. Там уже вовсю кипела работа. Восстанавливали мостки.
Я села на песок. Вдруг Толя насторожился:
— Ты слышала?
— Чего?
— Да тише ты! Слушай! Мне кажется, на причале кто-то стонет.
Я напрягла слух. Правда, с корабля доносился слабый стон.
— Боже мой, да неужели вчера не всех взяли?
Толя быстро раздевался.
— Ты подожди, я сплаваю.
Он короткими саженками доплыл до якорь-цепи и ловко взобрался на корабль. Пробежал по палубе к моей рубке. Исчез за надстройкой. Через минуту выглянул оттуда.
— Точно! Трое!
— Ребята, давайте быстрее, — торопила я парней, которые устанавливали мостки.
Наконец, они закрепили их, и я пулей помчалась на причал.
— Почему же их не взяли? — как в бреду повторяла, наклоняясь над ранеными.
— Не заметили, наверное, в суматохе. Видишь, как их засунули? Не знаешь, так и не найдешь сразу-то. Где носилки?
— На берегу.
Толя побежал на берег. Оттуда закричали:
— Уходи с причала! Самолеты!
Я и сама видела, что идут три «Юнкерса», но как можно было бросить раненых?
Обошла палубу. Сразу за пушками лежали ящики с минами.
— Беги, — заорал Толька, — беги на берег!
Самолеты шли прямо на причал. Один уже пикировал.
Я метнулась к мосткам, но меня остановил хватающий за душу голос раненого:
— Сестренка, не бросай!
Первая бомба рванула слева по борту. Я вжалась в палубу возле раненого. «Юнкерс» пошел на второй заход. На берегу забили зенитки. Около меня, шумно дыша, повалился, прикрываясь носилками, Толя. И в это время корабль подскочил на месте. С оглушительным грохотом рухнула мачта. Толька широко разевал рот.