Девица краса у Шамаханского царя

Ирисова Мария

Сирин скосил на старика взгляд и ехидно поинтересовался:

– А ты сам то кто?

– Что совсем нашу встречу запамятовал, да? – собеседник сварливо покачал головой, опять длинную бороду погладил и решил напомнить: – Давно это было, почитай лет семь миновало. Ты меня на границе встретил... Накормил, напоил, вон, – старик указал на свою одежду, – даже новую рубаху подарил...

Пернатый оборотень усмехнулся, а ведь был когда-то случай. На границе им доходяга повстречался. Седой и словно бы совсем безумный. Сирин тогда проникся сочувствием,

помог деду, чем смог и отпустил с припасами и добрым словом.

– Что-то такое припоминаю... Ты еще про какую-то дверь толковал и про песню пустыни...

Вот теперь на смуглом лице старика отразилась улыбка.

– Стало быть ты песню слышишь?

– Ну вроде как бы, да...

И правда ветер ласково скользил по барханам и оттого рождалась музыка.

– Это хорошо, значит ты попал в нужное место. А какой еще ориентир я тебе выдал? Ну-ка вспоминай!

– Белую скалу... Нет, мраморное подножье скалы... – неуверенно припомнил Сирин и тут же перекатился со спины на живот и принялся оглядываться по сторонам, ведь краем глаза заметил он некую странность. Впереди возвышалась скала и она казалась значительно выше других дюн, и основание у нее – белое, совсем как говорил старик.

– Вот, все правильно теперь ты хоть лежишь в нужном направлении. А дальше как? Ползти будешь, али ножками пойдешь?

Сирин скривился, облизал пересохшие губы, расстояние казалось таким большим. У него просто сил не хватит... Что ж тогда он завалится на землю, еще чуток позагорает и двинется вперед с новыми силами... Вдруг Аленушка оценит его загоревшую мордень и при встрече расцелует. Ух аж сердце заколотилось быстрее и силы вдруг нашлись, он взял и попер, быстрее чем избушка на курьих ножках.

Мысль о том, что красавицу надо вызволить из плена во что бы то ни стало гнала вперед. Старик топал рядом и тихонько удивлялся прыти молодецкой. Еще бы минуту назад лежал тут камнем, а теперь попер аки горный баран, не остановишь.

– Дед, а почему ты со мной такими ценными сведениями делишься? Я ж вроде как чужак и все такое… А ты меня чуть ли не за руку к своему схрону ведешь...

– Своему? – старик задорно рассмеялся, а потом чуть успокоившись покачал головой. – Ничего подобного. Я простой зодчий, а схрон – царский!

– Тогда тем более, не понимаю! – болтовня придавала сил. Да и вообще глюки у Сирина оказались на удивление интересными.

– Давным-давно, Шамаханский царь велел построить сокровищницу. Да, не простую, а с секретом, чтобы посторонний не смог добраться до сокровищ... И мы построили, она была такой большой и просторной, что занимала целую скалу. А потом старый царь умом тронулся. В нем будто злой ифрит поселился и он велел казнить всех, кто принимал участие в стройке... – дед умолк и тяжело вздохнул. – Там погибли оба моих сына, а я спасся не иначе, как милостью богов. Потом мне пришлось затаиться и ждать, – на лице собеседника расцвела жуткая ухмылка. – очень долго ждать, пока сокровища царя перевезут в хранилище. И я

дождался, когда они закончили прятать свои ценности, а затем сменил тайную фразу, которая отпирала дверь...

– Царь это заслужил, – изрек Сирин, и мысленно попытался представить на месте царя, своего государя. И нет, картинка не складывалась.

– Да, заслужил, – согласился дед. – Главное я отобрал самое ценное из его сокровищ, оно находится в самом центре. Найди его, если сможешь... – старик посмотрел прямо в глаза Сирину, а затем вдруг прищурился и уточнил: – Ты же помнишь секретную фразу, да?

Ответить пернатый оборотень уже не успел, дед махнул рукой на прощание и рассыпался белоснежным песком. Сирин растерялся и забыл, что сказать-то хотел. Впрочем, говорить то уже и не с кем. Кое-как мужчина все же доковылял до белоснежного камня. А в душе друг друга грызли сомнения, и сердце царапали до крови.

Вдруг все просто выдумка? Вдруг, это игра фантазии?

– Но ведь не попробуешь, не узнаешь...

Наконец белоснежный камень оказался совсем близко, Сирин протянул ладонь и коснулся мрамора. Ледяной холод опалил пальцы и сразу же захотелось взять и обняться с каменюкой, будто это лучший друг. После удушливой жары, прохлада воспринималась, как глоток воздуха.

– Скажи волшебное слово... – до боли знакомой интонацией попросил камень. Мигом вспомнилась коварная тарелочка с голубой каемочкой.

Сирин плюхнулся на песок и с ненавистью воззрился на камень. Как подсказывал опыт, без волшебного слова точно никуда.

– Вот это я попал...

Солнце продолжало нещадно палить с небосвода, обжигая не только песок, но и заплутавшего путника. Но в то же время жар рисовал удивительные миражи на горизонте. Там чудились, то пальмы, то города, казалось спасение вот оно совсем рядом, сделай десяток шагов и все...

– Ну чего притих, слово волшебное говорить будешь или как? – напомнил о себе хитрый артефакт.

Сирин вздохнул.

– Дай, красотами полюбоваться, а то заладила, волшебное слово, да волшебное слово.

– Ну скажи, будь человеком... Мне проветриться надо, а никто это треклятое волшебное слово не знает, – пожаловался камень и даже чуток искрами полыхнул.

Пернатый оборотень усмехнулся и буркнул первое, что пришло в голову:

– Царь балбес, а портал мудрец – отпирайся, уж наконец!

Воцарилась тишина, даже пустыня умолкла. Видать никто до этого не смел царя ругать, а тут хоп и есть.

– О, тысяча и один караван! Клянусь светом луны и звёзд, никто из смертных ещё не смел так говорить о царе… и, клянусь всеми богами, это самые справедливые слова! Заходи, дорогой, гостем будешь.

Стоило голосу утихнуть, как часть скалы медленно отодвинулась в сторону отворяя черное нутро.

Сирин на миг задумался, а стоит ли? А потом махнул рукой, сейчас все равно другого варианта не предвидится. Ежели он еще немного пробудет под палящими лучами солнца, то зажарится слово гусь.