Девица Ноvодворская. Последняя весталка революции
Шрифт:
Когда понимаешь это, доверие к любым словам ее друзей резко падает.
Как, кстати, и к рассуждениям о злонамеренной целеустремленности вашингтонского обкома.
Алексей Аксенов, Клуб путешественников-следопытов «Исчезающий мир»:
Проблема не в окружении, а психиатрии с самолечением. Больная не подпустила бы к себе доктора или, допустив, стала учить его, что он всё делает неправильно. Нужны были помощь психиатра с девятнадцати лет, может, раньше, надзор, лекарства, терапия. Демократия погубила это невинное дьявольское создание.
Стас
Всегда прежде всего испытывал к ней жалость — за некрасивость, неудачу, нелепость. Все остальные чувства уже потом, думаю, ко мне она относилась так же…
Как-то за столом у Канделаки, на день рождения, сказала, что кота своего неприятного назвала Стасик. Думаю, отмучилась — счастливой ведь никогда и не была.
well_p, блогер:
У нее была своя матрица, где она была «королевой». И чем больше ее угнетали, как она считала, тем больше удовольствия она от этого получала. Она обычная мазохистка по натуре. Она и померла не от шока, а от того, что власти на нее перестали обращать всякое внимание. Не говоря уже о каких-то репрессиях. Вот она и зачахла без внимания и заботы. А посадили бы ее в тюрьмы, глядишь, еще бы лет пять прожила счастливой и довольной. Господа власть предержащие, вы звери! Не захотели поддержать в трудную минуту человека.
Александр Гельман, драматург:
Ее никто не сможет заменить. Другой такой не было и не будет. Невозможно поверить, что в СССР могла родиться, могла сформироваться такая уникальная, мудрая, бесстрашная личность, как Валерия Ильинична Новодворская. Каким ярким, каким виртуозным, каким сатирически беспощадным русским языком она обладала. Она была прекрасна и останется в нашей памяти прекрасной навсегда! Такой замечательной женщине земля не может не быть пухом.
Михаил Ходорковский, экс-олигарх:
У нас горе.
Ушла Валерия Ильинична Новодворская.
Самый прямой и искренний человек из всех, кого я знал.
Она громко говорила то, о чем мы шептали.
Она не мирилась с тем, с чем мы смирились.
Мы стали называть ее странной.
На самом деле странные мы, наше общество, покорно идущее к пропасти.
Сил мало драться? Так хоть не идите своими ногами, кричите, пусть тащат!
Может, кто-то тогда успеет спастись.
Она сжигала себя, спасая нас. А я даже не увиделся с ней после тюрьмы.
И теперь уже никогда. Горько.
Вечная ей память.
Татьяна Толстая, писатель:
Я любила Валерию Ильиничну, но странною любовью.
Эта любовь сводилась к дикой жалости, несоизмеримой с ее высказываниями (иногда ужасными, или идиотскими, или детски-наивными, или будто бы злобными).
Никакой злобы не было в Валерии Ильиничне. То, что сейчас многим, я знаю, кажется злобой, было слепотой особого рода.
Царство ее было не от мира сего. Это надо понимать.
Она была настоящей, беспримесной юродивой.
Она своей жизнью, своими упорными страданиями и гибелью «за веру» заслужила право нести ту пургу, которую часто несла.
Бывает, читаешь жития святых, и книга выпадает из рук: вот идиоты!..
Так же точно и с Валерией Ильиничной. Вот точно так же.
Любите ее, пожалуйста.
Просите ее молиться за нас. Таких умных, праведных.
Блаженны вот такие, как она. Ибо их есть Царствие Небесное.
Аминь.
Анна
Почему-то проснулась с мыслью, что нужно написать о Лере, и с готовым текстом уже в голове. Спи спокойно, дорогой друг, и пусть дорога будет легкой. Прости, если что.
У нее были родственники? Отец, которому сейчас около девяноста, живет в Америке и всегда там жил.
Я не помню рядом с ней никого, кроме Борового, но и он сейчас в Америке.
Она умела любить и любила людей. И она научилась быть свободной. И была такой. В отличие от многих. Но она была одна. И по-другому быть не могло.
Сергей Жариков, продюсер, музыкальный критик, публицист, политтехнолог, идеолог контркультуры, основатель группы «ДК»:
Удивительно много хороших и проникновенных текстов написано на смерть Бабы_Леры™. Но лучший ее портрет, пожалуй, от Гарика Осипова — как в силу выбранной автором наиболее адекватной оптики, так и мастерства собственно письма («При жизни о таких принято говорить „человек, которого приятно ненавидеть“, используя клише довоенной прессы. Но, узнав о, как правило, ненасильственной смерти оппонента, Отелло в данном случае патриотического толка чувствует лишь разочарование и тоску — с кем теперь воевать? В виде жанра Новодворская выбрала „русофобию“, сумев стать достойным противником патриотов в сериале „Слово о погибели земли Русской“. И что в этом емком и пышном названии правда, а что фейк — „слово“, „погибель“ или „земля“, каждый из нас узнает в свое время. По закону единства и борьбы противоположностей Валерия Новодворская ненавидела советскую власть, активно призывавшую не заниматься самолечением. Несмотря на трогательную заботу о подвластных гражданах со стороны той власти, власть эту тоже было приятно ненавидеть»). Безусловно, это еще один «цой», массовый образ которого не только весьма сильно диссонирует с характером реальной личности, но и формируется как «общественно значимая» роль не без помощи тех, кто хотел ответить на запрос самым удобным для себя способом.
После того как меня вытурили с «Радио России» за передачу «Русский журнал», где в качестве позывных я использовал вагнеровский «Полет валькирии», а в одной из программ сделал интервью с известным биографом Алоизыча, он же прямой потомок легендарного Теодора Герцля, я оказался в газете «Труд». Тогда модными были еженедельные «толстушки», и у «Труда» их было несколько. В одной из таких под названием «Хозяин» мне предложили поработать колумнистом как раз в паре с Новодворской.
Мы распределили роли: она «за Горбачева», я «за Ельцина». Это еще был СССР, весна 1991-го, и я в это время как раз крутился в штабе ЛДПСС, выдвинувшего летом того же года Жириновского в кандидаты на должность Президента РСФСР. Писать чисто политические тексты было не так уж интересно, и я высирал небольшие эссе в жанре памфлета, который освоил в школьной стенгазете под редакцией нашего тогдашнего учителя литературы, а ныне весьма известного автора популярных мюзиклов Е. М. Фридмана.
Евгений Михайлович — это как раз тот самый тип «мастера», который открывает тебе мир, — таких людей по жизни у нас совсем немного, и газета «Хозяин» стала для меня таким же мастер-классом, который вел ее редактор Юрий Васильков, ныне покойный динозавр советской журналистики. И не только, наверное, журналистики, поскольку сам тогдашний начальник ПГУ Леонид Шебаршин приходился ему, как это раньше называлось, кумом. Надо ли подчеркивать, с какой искренней благодарностью я вспоминаю эти имена.
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
