Девочка, испившая Луну
Шрифт:
– Кар-р-р, - выдохнул ворон. – Слава Бугу!
Первым делом она попыталась проверить своё состояние. На щеке красовалась царапина, но, благо, не очень глубокая, на голове выросла шишка, болела наощупь. В волосах запеклась кровь. Платье было разорвано – и подол, и на локтях. Но всё остальное, кажется, было в порядке, что казалось Луне просто замечательным.
Ещё более примечательным было то, что она лежала на шапке какого-то гриба, такого огромного на краю ручья. Луна никогда не видела таких больших грибов. Или таких удобных. Мало того, что она без него переломала бы все
– Кар-р-р! – заявил ворон. – Пошли домой!
– Минутку, - сварливо отозвалась Луна. Она порылась в сумке, достала блокнот и нашла карту. Дом был отмечен. Потоки, бугры, скалистые склоны… Опасные места. Старые города, сейчас обратившиеся в руины. Гейзеры. Ручья. Водопады. Гейзеры. Места, куда нельзя идти. И вот, нижний правый угол…
"Грибы", вещала карта.
– Грибы? – громко промолвила Луна.
– Карр-р-р-р-р! – возопил ворон. – О чём ты там говоришь?
Грибы на её карте красовались рядом с ручьём. Это не наводило на путь, но зато тут рядом было место, где можно было спокойно добраться до ровной местности. Возможно.
– Кар-р-р! – заскулил ворон. – Пожалуйста, пошли домой!
Луна отрицательно покачала головой.
– Нет, - промолвила она. – Бабушка нуждается во мне. Я чувствую. Без неё я не уйду.
Содрогнувшись, она поднялась на ноги, всё ещё шатаясь, поправила блокнот в сумке и старалась идти вперёд, не прихрамывая на каждом шагу.
С каждым шагом её раны болели куда меньше, и ум становился чище. С каждым шагом кости становились всё сильнее и сильнее, и даже запекшаяся кровь в волосах была уже не такой липкой. И комок в горле ушёл. Даже царапины на лице пропали, и платье, казалось, само себя зашило.
Что за диво дивное, думала Луна. Она не оборачивалась, потому и не заметила, что каждый её шаг превращался в сад цветущий и ясный, и каждый цветок покачивался на ветру, и все они, крупные, аляповатые, поворачивались к уходящей девочке.
Ласточка в полёте была изящной, проворной, точной. Ныряла в воздухе, подлетала, перехватывала воздух, поворачивала и била. Танцор, музыкант, стрела…
Обычно.
А вот эта ласточка перелетала от дерева к дереву. Не было ни скорости, ни вихрей. Её перья терялись целыми горстями. Её глаза были тусклы. Она врезалась в ствол ольхи, она упала в объятия сосен. Мгновение там полежала, пытаясь восстановить дыхание, распахнула крылья.
Было что-то, что следовало сделать. Но что?
Ласточка с трудом поднялась на лапки, цепляясь коготками за зелёные кончики соснового сука. Она запыхтела, вспушила перья и сделала всё, что только могла, чтобы осмотреть лес.
Мир плыл перед глазами. Всегда ли он был таким странным? Ласточка посмотрела на свои морщинистые лапки, прищурившись.
Всегда ли у неё были такие ноги? Должны быть. Но ласточку не покидало смутное ощущение, что это совсем не так. Она чувствовала приход ещё чего-то другого. Надо что-то сделать. Что-то важное. Она чувствовала, как колотилось сердце, то опасно замедляясь, то до безумия ускоряясь и обращаясь землетрясением.
Она умирала –
Она плотно сжала клюв, потёрла голову о крыло, пытаясь разбудить память. Наверное, вспоминать не так и трудно… Даже дурак способен! И, ломая мозг, ласточка услышала голос вниз по тропе.
– Мой милый Фириан, - промолвил голос, - по моим последним подсчётам, ты уже час не умолкаешь. В самом деле, я шокирован тем, что тебе даже дыхание перевести не нужно!
– Я могу надолго задержать дыхание, как тебе известно, - ответил другой город. – Это один из плюсов огромности.
Первый голос на какой-то короткий миг умолк.
– Ты уверен? – вновь молчание. – Ведь такие навыки не были перечислены в текстах по физиологии драконов. Может быть, тебе это сказали, чтобы обмануть?
– Кто мог меня обмануть?! – второй голос задыхался от возмущения. – Никто в жизни не говорил мне ничего, кроме правды! Всю мою жизнь! Не так ли?
Первый голос испустил краткий возмущённый ропот, а после вновь воцарилось молчание.
Ласточка знала эти голова. Она подлетела немного ближе, чтобы рассмотреть их получше.
Второй голос улетал и возвращался, крутился на спине владельца первого голоса. А у первого было много лап и длинный хвост, большая, широкая голова. Он походил на огромную смоковницу – такое себе ходячее дерево. Ласточка придвинулась. Огромное многорукое и хвостатое существо-дерево остановилось. Огляделось. Наморщило лоб.
– Ксан? – переспросило оно.
Ласточка сидела очень тихо. Она знала этот голос. Имя. Но откуда? Вспомнить не могла.
Вернулся второй голос.
– В лесу что-то есть, Глерк! Я нашёл дымоход, и стену, и маленький дом! Или это был дом, но теперь там только дерево…
Первый голос не сразу ответил. Он очень медленно поворачивал голову из стороны в сторону. Ласточка скользнула в чащу листьев, едва дыша.
Наконец-то тяжело вздохнул первый голос.
– Возможно, ты увидел одну из заброшенных деревень. В этой стороне леса их довольно много. После последнего извержения люди бежали в Протекторат, там их собрали маги – тех, кто остался… Никогда не слышал о том, что с ними случилось после этого. В лес они, разумеется, вернуться попросту не могли. Слишком это опасно.
Существо из стороны в сторону покачало своей громадной головой.
– Ксан была здесь, - промолвил он. – Совсем недавно.
– А Луна с нею? – спросил второй. – Это было бы безопаснее. Ведь Луна не может летать. И не невосприимчива к огню, как Громадный Дракон. Это все знают!
Первый голос застонал.
И Ксан вдруг всё узнала.
"Глерк, - подумала она, - в лесу. Вдали от болота".
Луна. Она одна там.
И ребёнок. Ребёнок, оставленный в лесу. Она должна его спасти, а она что делает, сумасшедшая старушенция?!