Девочка, испившая Луну
Шрифт:
– Кар-р-р! Кар-р-р! Кар-р-р! – визжал ворон.
– Тише! – окликнула его Луна. Она всё смотрела на бумажных птиц. Те склонили головы в унисон, клювами указывая на землю, потом на безумного ворона, потом на саму девочку.
– Кар-р-р! Мне страшно!
– Мне тоже, - ответила Луна, глядя на птиц. Они разлетелись, потом вновь помчались в клуб облака, парили над нею, кружась вокруг ветвей дуба.
Луне подумалось, что они её знали.
Откуда они её знали?
Птицы, карта, женщина
Слишком много простора для мыслей. В этом мире слишком много вещей, о которых надо было узнать. У Луны от боли разрывалась голова.
Бумажные птицы уставились на неё.
– Чего вы хотите от меня? – спросила Луна. Бумажные птицы устроились на свои насесты. Их слишком много, чтобы считать – и они ждали. Но чего?
– Кар-р-р! – возмутился ворон. – Какая разница, что им нужно? Они жуткие!
Конечно, жуткие. И красивые, и странные. И они что-то искали. И пытались что-то ей сказать.
Луна опустилась в грязь. Смотрела на птиц и позволила ворону пристроиться у неё на коленях. Она закрыла глаза, достала блокнот и огрызок карандаша. Однажды она позволила своим мыслям блуждать – и тогда подумала о женщине из снов. А потом нарисовала карту, и карта была верной, по крайней мере, до этой поры. "Она здесь, она здесь, она здесь", вещала её карта, и Луна могла предполагать, что та не лгала. А теперь ей надо сделать ещё кое-что. И узнать, куда запропастилась её бабушка.
– Кар-р-р! – заявил ворон.
– Тише, - отмахнулась Луна, не открывая глаз. – Я пытаюсь сосредоточиться.
Бумажные птицы наблюдали за нею. Она чувствовала их взгляды. Луна знала – рука двигалась по странице. Она пыталась держать перед глазами бабушкино лицо. Чувствовать прикосновение её руки. Запах кожи. Луна почувствовала, как сжалось от беспокойства её сердце, как слезинки упали восклицательным знаком на бумагу.
– Кар-р-! – заявил ворон. – Птицы.
Луна открыла глаза. Ворон был прав. Это не походило на её бабушку. Она нарисовала глупую птицу, сидевшую на руке у человека.
– Ну что такое?! – возмутилась Луна, чувствуя, как болело сердце. Как найти бабушку? Как?!
– Кар-р-р! – заявил ворон. – Тигр.
Луна поднялась на ноги, чувствуя, как дрожат колени
– Держись ближе, - сказала она ворону. Ей хотелось, чтобы птицы были из чего-то посущественнее бумаги. Камни. Острая сталь.
– Ну, - промолвил голос, - что тут у нас здесь?
– Кар-р-р! Тигр!
Но это был не тигр. Просто женщина.
Так почему она чувствовала себя так странно?
Эсин стояла – к ним подходил Великий Старейшина в сопровождении двух вооружённых сестёр Звёзд. Кажется, совершенно не боялся. По правде, это до ужаса возмутительно! Великий Старейшина хмурил брови,
– Лиллиэнз! – воскликнула она, улыбаясь девушке слева. – И милая, милая Мэй…. – она послала девушке справа воздушный поцелуй.
Это было отнюдь не то, на что надеялся Великий Старейшина. Он откашлялся, но женщины в комнате словно не заметили его присутствия. Это приводило его в бешенство.
– Добро пожаловать, дядя Герланд, - нежно посмотрев на него, промолвила Эсин. – Я как раз нагревала воду в чайнике, и у меня есть в саду место… Сделать вам чай?
Великий Старейшина Герланд поморщился.
– Большинство домохозяек, сударыня, - едко сказал он, - не беспокоятся подобным в своём саде, когда есть кого кормить. Почему б не заняться чем-то посущественнее?
Эсин всё так же невозмутимо скользила по кухне. Дитя было привязано к её телу широкой полосой вышитой ткани. Всё в доме казалось таким умным… Трудолюбивым, творческим, осторожным. Герланд уже однажды это видел – и его сие раздражало. Она налила горячую воду в две чашки ручной работы, добавила мяты, подсластила мёдом из улья. Пчелы, цветы, пение птиц окутали дом. Герланд заёрзал. Он взял чашку чая, возблагодарил хозяйку, хотя был уверен, что его будут презирать. Чай, как он вдруг осознал, был самым вкусным из всех, что он только пил.
– О, дядя Герланд! – Эсин радостно вздохнула, поцеловав головку своего ребёнка. – Вы, разумеется, знаете, как хорош этот сбор. Есть растения, что поедают почку, а есть те, что её питают. И мы выращиваем больше, чем могли бы когда-либо съесть – разумеется, всё это сподручнее раздавать. Как вы знаете, ваш племянник всегда готов многое отдать, чтобы только помочь другим людям.
Если упоминание о муже и причинило ей боль, она этого не показала. Девушка словно и не печалилась, а светилась изнутри от гордости. Герланд был сбит с толку и сделал всё, что смог, чтобы сдерживаться.
– Как вы знаете, дитя моё, близится день Жертвоприношения… - он ожидал, что она побледнеет при этих словах. Ошибся.
– Я знаю, дядя, - она вновь поцеловала дитя, а потом подняла глаза и встретилась с ним таким взглядом, с такой уверенностью в своём равенстве с Великим Старейшиной, что он умолк от столь слепой дерзости. – Милый дядя, - мягко продолжила Эсин. – Почему вы здесь? Разумеется, вы можете приходить в этот дом, когда пожелаете, и мы с мужем всегда будем вам рады. Но обычно старшая сестра приходит, дабы испугать семью обречённого ребёнка, и я ждала её в этот день.