Девочка из прошлого
Шрифт:
Я знаю, что у него никого не было — он же все время у меня на виду, — и что это может быть элементарный мужской голод. Но думать, что Демид так сильно хочет именно меня, намного приятнее.
А ещё это сильно возбуждает.
Демид стягивает с меня платье, я снимаю с него футболку и джинсы. Я так соскучилась по его мускулистому телу с загорелой кожей и твердыми мышцами. По своему терпкому на вкус Демиду...
Он разворачивает меня, толкает к столу. От нетерпения переступаю ногами, в истекающую соками
Шиплю, выгибаюсь, расставляю ноги шире. Демид перехватывает одну под колено, вдавливает в стол тяжелым телом. И трахает.
Трахает, трахает, трахает.
Двигается, двигается, двигается.
Вдалбливается, вбивается, толкается.
Кусает за шею, за скулу, за ухо. Подставляюсь под его губы, подаюсь навстречу. Его рука нащупывает клитор, и я извиваюсь, стону, кричу. Кончаю мощно и долго, сокращаясь в судорогах, и пропускаю нужный момент.
— Не в меня, Дем.... — выдавливаю сипло, чувствуя, как внутри выстреливает горячая сперма.
Демид наваливается сверху, тяжело дышит и продолжает вдавливаться твердым членом в пульсирующее влагалище.
— Извини, малыш, не успел, — хрипит в ухо, прикусывая мочку. А я сжимаю стеночки и с тайным удовольствием ощущаю, как внутри меня снова твердеет его член.
Глава 35-1
Демид
— Папа! — маленькие ручки цепко хватают за уши и разворачивают меня лицом к своей хозяйке.
Приоткрываю глаза. Узнаю внутреннюю отделку салона бизнес-джета, которого арендовал для перелета.
Сам я лежу на диване, опершись на диванные подушки. Походу, уснул после взлета.
И тут же привычно плыву при виде пары черных блестящих глаз в обрамлении пушистых черных ресничек. Моих.
Это на первый взгляд Катя похожа на Айдаровых. При ближайшем рассмотрении видно, что нос у неё вздернутый, как у Арины. В чертах лица тоже угадывается Арина. А глаза мои. И взгляд тоже. И мимика...
— Котенок, скажи, что ты хочешь? — спрашиваю терпеливо. — Или покажи.
Моя дочка морщит носик — она не любит говорить. Ей проще показать или объяснить жестами. Арина делает вид, что не понимает, а я не могу.
Это же моя дочка.
Она. Моя. Дочка.
Я блядь сто раз повторю, а все равно шерсть на загривке дыбом от этих слов становится.
Может когда-нибудь привыкну, но точно не сейчас. Стоит ей вот так на меня посмотреть, похлопать ресничками, и я превращаюсь в бесхребетное желе.
Арина меня ругает, говорит, что хоть Катя и маленькая, мы все равно должны ее воспитывать. И у неё в самом деле получается мягко, но не навязчиво переубждать дочку.
А я не могу. У меня перед глазами каждый раз кювез встает, где лежит
Я специально ходил смотреть на недоношенного новорожденного ребенка, мне доктор Рут пропуск организовала. И подоконник видел, на котором Арина спала под реанимацией. Все я посмотрел.
Чуть не сдох там, стоя за стеклянной перегородкой. Представлял, что это моя дочь лежит в кювезе, а я ничем ей не могу помочь.
Только меня с ней даже рядом не было.
И это из-за меня мой ребёнок меньше остальных детей ее возраста. Из-за меня говорит плохо, все из-за меня. Я целую жизнь ей задолжал.
— Котенок хочет пить? — спрашиваю дочку, она радостно кивает и нежно обнимает меня за шею. Тычется носиком в ухо. Чмокает в подбородок.
И я все, я поплыл. Какой с меня воспитатель, если я растекаюсь как гребаная лужа, стоит моему ребенку меня обнять? Или похлопать глазками...
Достаю бутылку с водой, наливаю малышке в стакан. Арина говорит, что Катя из меня веревки вьет. И что я ее испорчу.
Пусть вьет. Это все такая херня. Разве любовью можно испортить?
Я бы не отказался, чтобы и Арина тоже попробовала, но... там все сложно. Со мной сложно.
После экскурсии по роддому в Убуде я не мог смотреть ей в глаза. Знал, что моя Ари великодушна и не держит зла. Но, блядь, это так не работает. Тем более я ее не заслужил.
Если я гондон, я ее не стою. А я ее замуж собрался звать и от таких, как я, защищать должен. Короче, вся логика летела в ебеня.
Арина мне больше не верила. Каждый раз, когда я привозил Катю, она тайком незаметно выдыхала.
Правильно, я же гондон и по закону жанра должен втайне от неё увезти ребенка. И мне все время казалось, она сама на грани того, чтобы сбежать от меня с Катей.
Эта воронка засасывала нас все глубже, и я не знал, как ей противостоять. Я отказался от удочерения Кати, чтобы Арина могла первой начала этот процесс как законный опекун. Если бы я подал в суд на основании теста, приоритет был бы у меня. А так я потом просто удочерю Котенка как законный муж ее матери.
Осталось сказать об этом Ари...
Месяц спустя я дошел до ручки и обратился к докторше Интан. Не к Аверину же, блядь, идти.
— Я на прием, — сообщил, объявившись на пороге ее дома. — Впустите?
— Вы можете мне не верить, Демид, но я вас жду, — ответила Интан, шире распахивая дверь и отходя в сторону.
— Давно ждете? — спросил, переступая порог.
— С того самого дня, как вы от меня ушли.
Она проводила меня в беседку, стоящую в саду. Беседовали мы долго. Я так подробно все разложил по полкам, что к концу разговора сам поражался, как Арина ещё не плюется при виде меня и не переходит на противоположную сторону улицы. На всякий случай.