Девочка-лед
Шрифт:
— Ульян, а давай мы с тобой Рому удивим?
— Давай! — загораются в момент ее глазки.
— Ну тогда поехали…
*********
Роман появляется на кухне спустя полтора часа. К этому времени мы с моим маленьким, болтливым поваренком успеваем приготовить закуски: «сырных Снеговиков» и «рулеты по-царски». Также я ставлю в духовку курицу и картофель, делаю еще один салат и начинаю жарить отбивные. Полагаю, на грохот, доносившийся
— Рома, ты не переживай, я аккуратно тут все, и с ножами японскими вашими, и со сковородой…
Парень пялится на происходящее вокруг, и глаза его полны искреннего изумления.
— Я ничего не сломала, не сразу разобралась с холодильником, он закрылся и не открывался, но потом вдруг на экране включился голосовой помощник и подсказал нам…
— Да, у тебя говорящий холодильник. Ты знал, Рома? — хохочет Ульяна.
Беркутов молчит. Подходит ко мне, рассматривает снеговиков, которых я убираю в холодильник, затем заглядывает в духовку, а после наблюдает за тем, как я переворачиваю отбивные.
— У тебя чудо, а не сковородки, — искренне восхищаюсь я. — Покрытие не поцарапаю, не волнуйся, все лопаточками, у тебя тут их столько…
Он по-прежнему не произносит ни слова, а я, занятая параллельным приготовлением бананового чизкейка, для которого обнаружила все необходимое, начинаю лихорадочно соображать, что не так. Может, я разошлась чересчур?
— Ром, ты прости, я, наверное, взяла то, что нельзя? — тараторю извиняющимся тоном.
— Лисица, — он вдруг приобнимает меня за талию и наклоняется ближе к моему лицу. — Знал бы, что ты такая кудесница, притащил бы в свою пещеру гораздо раньше.
— Я бы не пошла, — признаюсь честно.
Он смеется. Потому что так и есть. В условиях той войны, что развернулась между нами, вероятность моего попадания в эту квартиру была равна нулю.
— Просто если вдруг я взяла то, что не следовало…
— Глупая, половина из всего этого отправилась бы в мусорку, если б не ты.
Мне дико слышать о том, что он выбрасывает продукты. В нашей семье так не принято. «Было бы что выбрасывать», — ядовито замечает внутренний голос.
— Может, поцелуетесь еще? — хихикая, комментирует Ульяна эти наши с ним неловкие гляделки.
Я тут же вспыхиваю и, спохватившись, спешу выложить отбивные на блюдо.
— Ульян, ты хорошо размешала? — заливаясь краской, интересуюсь я.
По-прежнему стою к ним обоим спиной. Сгорая от стыда, если честно. Ну, Ульяна! Да, признаю, засмотрелась в его карие глаза с зелеными вкраплениями. То, что я вижу там — отзывается странным чувством в груди. Вот ненормально это вот все. Глупости.
— Дай попробую, — Рома отодвигает меня в сторону и крадет с тарелки отбивную.
— Это не еда из ресторана конечно, — оправдываюсь я, — рулеты и чизкейк я вообще впервые делаю. Давно рецепт
— Что там? Чизкейк? — смотрит на меня в шоке.
— Эм… Ему еще стоять в холодильнике долго.
— Обалдеть, Лисицына. Я отправляюсь накрывать на стол в гостиной. Пора пробовать все, что ты приготовила, — весело заявляет он.
Я, наконец, выдыхаю. Не злится значит. Хорошо…
— Рома, я с тобой. Помогу все расставить и салфеточки разложить, — спешит слезть с высокого стула Ульяна.
— Ален, ты икру и нерку тоже распаковывай, не то у местного кошачьего братства будет праздник, — подмигивает мне он.
— Ляля, дай салфетки и скатерть, — командует Ульяна, ткнув пальцем наверх.
Я достаю все с холодильника. Засматриваюсь на причудливую, узорчатую скатерть с изображением резных, серебристых снежинок.
— Купил, что было, — пожимает плечами Рома. — Салфетки со Смешариками потому что Савелий их обожает, — поясняет он, смеясь. — Еле достал…
Я не могу сдержать ответную улыбку. Вот кто бы мог подумать, что Беркутов будет ездить по Москве, пытаясь найти салфетки с изображением этих мультгероев. Прям представила себе эту картину. Беркут, требующий от продавцов Смешариков.
— Хватит угорать, Лисицына, — выхватывает из моих рук упаковку веселых салфеток и, кажется, смущается. Вот это да!
Суетимся мы долго. Я готовлю еще и пюре к отбивным, пока Ульяна под руководством Романа, кривляясь, таскает из кухни дорогущую фарфоровую посуду. И да, она-таки роняет одну из тарелок этого сервиза.
— Вот баловство твое до чего доводит! — смотрю на нее я сурово.
— Прости, — глаза по пять рублей. Понуро опускает голову. Она так делает, когда понимает, что накосячила.
— Ульян, я тебе всегда говорю: осторожнее.
— Я не хотела, — дрожит ее голос. — Но виновата.
— Молодец, что уж теперь сказать…
— Что случилось? — а это уже Рома.
— Прости, Ром, — развожу руками, пока он оценивает масштаб происшествия.
— Ты че реветь удумала из-за этой ерунды? — приседает напротив сестры он.
— Я случайно. Шшшла… и… заболталась… ноги заплелись…
Тааак. Она начинает плакать.
— Ульян, ты серьезно, ну-ка прекращай! — Рома обнимает ее, пока я собираю осколки. — Это же просто тарелка.
— Тарелка из фарфора, — уточняю я.
— Из фарфора, но все же тарелка, — смеется он, а сестра начинает рыдать пуще прежнего.
— Гляди. Чтоб ты не расстраивалась, — он встает, достает с полки тарелку и неожиданно для нас обеих тоже выпускает ее из рук. Да с таким выражением лица, что Ульяна невольно переключается со слез на смех.
— С ума сошел? — смотрю на него во все глаза.
— И ты, Лисица разбей. На счастье, — советует мне он, протягивая еще одну тарелку.
— Вы обалдели оба, что ли?