Девочка-лед
Шрифт:
— Ну давай, удиви меня! — раздувая ноздри, провоцирует он. — Беркутов на протяжении двух лет методично втаптывал тебя в грязь, и что я вижу: теперь ты сама вешаешься ему на шею, причем на глазах у всей школы!
Если целью его эмоционального монолога было пристыдить меня, то да, сделать это у него получилось.
— Как быстро ты все ему простила, — кривит губы в усмешке.
— Нельзя всю жизнь корить человека за то, что он где-то оступился.
— Оступился? — Князев хохочет. — Ты в своем уме?
— Почему ты позволяешь себе так со мной разговаривать?
— Разговариваю так, как ты того заслуживаешь! — яростно выплевывает Даня.
— Вот значит как, — обиженным шепотом.
— Ублюдок — это пожизненная характеристика. Такие, как Беркутов, не меняются, — орет он громче. — Его прошлое навсегда с ним, ему не отмыться, ясно?
— Мне все равно.
Звенит звонок, и мы остаемся в коридоре совсем одни. Стоим и посылаем друг в друга взгляды-ножи…
— Какая же ты тупая! — хватает меня за руку, дергая ближе к себе. — Поверить не могу, что Беркутов настолько запудрил тебе мозги! Ты вообще помнишь, о чем я тебе рассказывал?
— Помню.
— И что, тебе абсолютно все равно? — его зрачки расширяются от изумления.
— Да, я помню, что Рома был за рулем в ту роковую, летнюю ночь, помню про некрасивый поступок с Дашей и помню о той войне, которая нас связывала! — говорю, тяжело дыша. — Этого не забыть, но он сейчас о многом сожалеет.
Князев смотрит куда-то не на меня, а чуть правее, в сторону.
— Ну-ка, повтори про роковую ночь… — слышу я обманчиво спокойный голос Абрамова, очевидно, покидающего в данный момент библиотеку.
Оборачиваюсь и едва не сталкиваюсь с ним.
— Ты чувство самосохранения вообще утратил? — Ян отодвигает меня и медленно подходит к Даниле.
Мне показалось, или в Данькиных глазах мелькнула тень страха?
— Какого дьявола ты молчишь, дерьмо собачье? — Абрамов хватает Князева за воротник, чуть приподнимая вверх.
— Отпусти его, Ян! — озираюсь в поисках того, кто мог бы мне помочь.
Абрамов резко бьет Даню кулаком в живот. Точно. Метко. Хладнокровно. Он умеет вот так… Тоже раньше посещал ту же самую секцию, что и Роман.
— Не надо! Не трогай его! — хватаю за руку и с ужасом наблюдаю за тем, как Князев, кряхтя, сгибается пополам.
— Мразь конченая, кто за рулем был, м?
— Нет-нет, не надо! — умоляю, вцепившись в его рубашку, но это не решает ровным счетом ничего, на этот раз брюнет разбивает Дане лицо.
— Хватит! Прекрати!
— Я не слышу. Кто? — по-прежнему вперившись яростным взглядом в моего друга, повторяет Ян.
Даже на мою руку не реагирует. Сверлит и сверлит Данилу тяжелым взором, не отрываясь ни на секунду. А мне начинает казаться, что таким злым Абрамова я не видела еще никогда.
Даня, осевший на пол, вытирает
— Кто? — снова спрашивает Абрамов.
— Я…
— Тварь неблагодарная. Гнидой был, гнидой и остался. Еще раз услышу наглую ложь, сочащуюся из твоего рта, — Ян склоняется к нему ближе. — пожалеешь. Ты меня знаешь, Данечка, — в унизительной манере хлопает парня по щеке.
А я, глядя на все это, думаю лишь об одном: о неожиданном признании Князева.
«Кто был за рулем? Кто?»
«Я»
Получается, что Данила меня обманул?
В полнейшей растерянности провожаю взглядом удаляющуюся спину Абрамова. В воздухе повисает напряженная тишина, которая меня убивает.
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спрашиваю, чувствуя горький привкус разочарования на губах.
— Да пошла ты! — цедит сквозь зубы, сплевывая на пол.
Слезы душат, в голове десятки «почему», но я лишь молча смотрю на бывшего друга. В чем еще Данила оговорил Романа? А главное… зачем?
— Ты прав, Дань, — сглатываю шершавый комок, вставший в горле. — Пожалуй, я так и сделаю…
Глава 93
АЛЕНА
Алгебра седьмым уроком — это то еще испытание. Хотя с тех пор, как один жутко обаятельный умник начал заниматься со мной математикой, ненавидеть ее я стала на порядок меньше. Да и мой прогресс, что называется, «на лицо» — я перестала бояться заданий с развернутым ответом и с каждым днем стала чувствовать себя (пусть немного), но увереннее.
Вот и сейчас не без труда, но решила-таки задание с шинами. Ай-да, умница!
— Ну вот! — Элеонора Андреевна внимательно изучает строку за строкой. — Молодец, Алена, справилась. Садись, пять.
Пятерка по алгебре — это праздник какой-то. Страшно горжусь собой, даже улыбку на губах сдержать не получается. Сашка подмигивает мне и показывает пальцем «класс». Подруга в курсе, что математика дается мне тяжко.
Не успеваю дойти до своего места, как раздается короткий стук, и дверь тут же распахивается.
— Привет, зубрилам! — заглядывая в кабинет, произносит Ромка.
— О, Ромыч!
— Беркут, здорОво!
— Вернулись уже?
Ромки не было неделю, а по ощущениям — целую вечность. Серьезно, дни тянулись как никогда медленно. Но вот, наконец, он здесь! Я смотрю на него: растрепанного, уставшего, но такого красивого, и в груди у меня будто подснежники расцветают.
— Роман, добрый день, проходи в класс, — поворачиваясь, здоровается с ним классный руководитель.
— Не, не, Элеонор Андреевна, спасибо за приглашение, но упаси Боже, — отнекивается парень.