Девочка-лед
Шрифт:
Бросаю взгляд на окна. Стадион пуст. Остается раздевалка, ну и вариант, что в школу Лисицына так и не явилась.
Я осматриваю женскую раздевалку на предмет наличия Лисы. Пусто. Не пришла значит. В помещение по звонку вваливаются раскрасневшиеся и мокрые девчонки.
— Ромка, — верещат они, улыбаясь, — Нам переодеться надо.
А сами обступают меня, флиртуют напропалую и смеются. Сивова и вовсе решает переплюнуть всех.
— Ром, помоги, а? Я застряла! — заявляет она мне, стоя в одном лифчике в тот момент, когда футболка уже задрана по самую голову.
Вероника,
Выходим из раздевалки. Она оборачивается и останавливается в шаге от меня.
— Я очень зла на тебя, Ром, — заявляет недовольным тоном, складывая руки на груди.
— Не понял…
— Ты меня обидел, — отклянчивает губу и смотрит на меня с укором.
До меня доходит. Вероника решила, что я пришел просить прощенья.
Ну-ну…
— Извиниться хотел? — спрашивает королевишна снисходительно.
Неожиданно открывается дверь раздевалки. Мимо кто-то проносится. Заприметив рыжеволосую, окликаю ее. Но она не реагирует и я иду следом, оставляя Грановскую в одиночестве.
— Харитонова, — зову девчонку, едва поспевая за ней. Втопила она не по-детски.
У выхода из спортзала я ее все же нагоняю. Загораживаю собой дверь и недовольно вскидываю бровь. Александра лупится на меня во все глаза, а я не могу понять, что с ней не так.
— Чего тебе, Беркут? — пищит не своим голосом, задирая веснушчатый нос.
Такая мелкая. Метр с кепкой. Сверлит меня недовольным взглядом из-под светлых ресниц.
— Скажи-ка, Лисицына была вчера в школе?
— Нет, не была, — насупившись, отвечает она. — Чего тебе от нее надо, ирод? Поиздеваться?
Но я уже направляюсь к выходу, испытывая какую-то непонятную смесь тревоги и предчувствия чего-то не доброго.
В памяти всплывает не самая приятная картинка. Лисицына сидит на полу в душевой, обхватив руками коленки. Пейнтбольной краски на ее теле нет, а вот следов от выстрелов — предостаточно… Скорее всего, она осталась дома именно поэтому.
На втором уроке мы расходимся по группам. А вот на третьем происходит то, чего я не ожидаю. Со звонком в класс влетает бледная и лохматая Лисицына. Она, опустив голову, шествует к своему месту. Садится. Достает учебник и тетрадь.
Обращаю внимание на то, как она одета. Черные брюки, черная водолазка. Почти все тело скрыто от любопытных глаз. Нетрудно догадаться почему…
А еще она то и дело кашляет и трет лоб.
Телефон настырно вибрирует, отображая последние входящие. Раздраженно читаю сообщения группы класса в What’s up и выпадаю в осадок от прочитанного. Что за..
«Ну и фингалище»
«Лисициной кто-то вмазал, да?»
«Упала» — так она сказала на английском.
«Кому-то не понравились ее услуги» — пишет Грановская.
По классу то и дело прокатывается волна шепотков. А я пялюсь на Лисицыну и только сейчас догоняю, что левая часть ее лица и впрямь скрыта волосами, что является крайне подозрительным.
Как только звенит звонок, девчонка спешит собрать свои вещи и покидает кабинет. Я иду прямо следом за ней. Коридор. Рекреация второго этажа, переход.
Она по ходу заметила.
— Притормози-ка, Лисицына, — на нижней ступени успеваю перехватить ее под локоть и оттащить под лестницу,
Сначала она испуганно замирает. Потом, видимо, начинает злиться.
— Что тебе надо? — спрашивает охрипшим голосом, пытаясь выдернуть руку.
Легонько толкаю девчонку глубже под лестницу, прислоняя к стене.
Отворачивается. Возмущается. Хочет, чтобы я ее отпустил. Но мои холодные пальцы все же опускаются на пылающую кожу лица девчонки. Против ее воли настойчиво разворачиваю в анфас к себе, убираю волосы и то, что вижу, приводит меня в замешательство…
Кто из них это сделал? Сотру в порошок…
Глава 15
АЛЕНА
Отвратительно. Одно это слово удивительным образом сочетает в себе описание того, как я выгляжу и того, как я себя чувствую.
Подниматься утром с кровати было невыносимо больно. Мое тело горело адским пламенем и нещадно ныло. От снарядов, которые лопаясь, растекались краской по коже или от ремня, которым избил меня сожитель матери… Так или иначе, в отражении я вижу последствия вчерашней ночи «во всей красе». На ногах, руках, плечах и животе — страшные, бледно-синие и фиолетовые синяки. Россыпи красных точек из — за разрыва капилляров и отчетливые, припухшие полосы от «кнута». Со спиной — та же картина. Настоящий мрак, если честно… В довершение ко всему, на скуле теперь имеется красноречивое подтверждение того, что меня кто — то бил. Потому что выглядит это именно так.
Впервые за много лет я решаю прогулять школу. Просто потому что не представляю, как мне пойти туда в таком виде. Принимаю душ и с опаской захожу на кухню. Время раннее по меркам привыкших веселиться ночью, так что я успеваю собрать Ульяне нехитрый завтрак и незамеченной вернуться в нашу комнату.
Пока она кушает, я пью горячий чай. В груди чувствуется какая-то неприятная тяжесть. Я постоянно кашляю и по ощущениям у меня температура, но оставаться дома — нет абсолютно никакого желания, а потому я быстренько одеваю потеплее сестру, и мы спешим выбраться из чахлой квартиры, жизнь в которой с каждым днем все ярче и ярче демонстрирует тот факт, что ад на Земле все-таки существует. Я даже адрес назвать могу…
— У нас что, выходной? — весело спрашивает Ульяна, когда понимает, что в садик сегодня мы не идем.
— Да, малыш, можно и так сказать, — отвечаю я, поправляя на ней забавную шапочку с кошачьими ушками.
— Ууух ты! — выдает восторженно. — И куда мы?
— Гулять, — заговорщицки подмигиваю я ей. — Хочешь покормить уточек на пруду?
— Ооочень! — оживленно кивает она, хлопая в ладоши.
В ближайшем супермаркете покупаем батон и сок с трубочкой. В аптеке беру дешевое обезболивающее и мазь от синяков. Стараюсь не обращать внимания на то, каким взглядом провожает меня кассир «Столички». Сжимаю маленькую ладошку Ульяны покрепче и веду в сторону парка.