Девочка по имени Зверёк
Шрифт:
Господин был в отлучке очень долго. Так долго, что животик Шакиры уже стал округляться. Как-то раз в бане Сулейма украдкой скользнула по ней взглядом, и Шакира подумала, что еще немного, и уже не только проницательная Сулейма, а и все остальные догадаются о ее положении… И Хафизу пришлось подобрать ей такое платье и рубашку для бани, которые скрывали бы изменения ее фигуры.
Но, хвала Создателю, господин наконец вернулся! О, с каким трепетом Шакира ждала его зова! Хотя и не представляла, что скажет ему. Или Хафиз уже доложил о ней сам? Она, конечно, волновалась! Но беспокойство
Не вызвало, как ни странно, ни досады, ни ревности даже то, что хозяин позвал сначала не ее: Сулейма… Аиша… Гюльнара… Впрочем, ни одна из них не задержалась у него надолго. Может быть, он лишь хотел убедиться, что в гареме все в порядке?.. Шакира терпеливо и покорно ждала своего часа. Кто знает, что скажет господин? Зачем торопить эту минуту?
Он не произнес ни слова – просто распахнул ей навстречу объятия, и Шакира бросилась к нему со счастливым вздохом. Было совершенно ясно, что главный евнух сообщил ему все и господин очень доволен!
– Моя маленькая Шакира! Песенка моя!
– Я порадовала тебя, мой повелитель?
– Видишь сама: я счастлив!
– Повтори это еще раз, я так долго ждала!
– Я бесконечно счастлив, детка! И знаешь почему? Я ведь вижу, что ты любишь и меня и моего ребенка… Меня огорчает лишь одно!
– О, Аллах! Что же, мой господин?!
– То, что еще несколько месяцев я не смогу принимать тебя на своем ложе…
– Да, я знаю, что это теперь запрещено, – отозвалась Шакира, – но хорошо, что огорчительно только это!
– Разве этого мало, плутовка? Разве тебя саму это не печалит?
– Что поделаешь?..
– Ненавижу запреты! Хафиз уже все подготовил – завтра тебе предстоит перебраться в отдельный дом, а сегодня ты останешься со мной. Я так хочу. Ты молчишь? Что-то не так?
– Ты сказал, Фархад, в отдельный дом… – скованно пролепетала Шакира. – Это то самое помещение, где Тина…
Она не успела закончить – он прервал ее долгим поцелуем. Таким долгим, что у Шакиры перехватило дыхание. Закрыла глаза в начале поцелуя, открыла в конце – он смотрел на нее с нежностью, но взгляд требовал: «Молчи!» И она послушно молчала.
– Как ты могла такое подумать, глупышка? – произнес он наконец. – Я, конечно, не Гарун ар-Рашид, но и в моем доме достаточно места. Тебе будет хорошо. Там есть небольшой сад и своя купальня. Никто не побеспокоит тебя, даже Саид.
– ?!
– Я знаю обо всем, что происходит в моем доме, – усмехнулся господин.
– Ты… накажешь его?
– Нет. Я знал, что он бывает в саду гарема. И знал, что он придет ко мне сам и будет просить прощения. Так и произошло. Возможно, он надеялся, что я казню его и тем избавлю от мук любви! Что ж, здесь он просчитался: я его простил. Саид – хороший воин и верный человек, он полюбил мою женщину – это не зазорно, а закона он не преступил. Ведь он не преступил закона? – Хозяин заглянул ей в глаза, и Шакира испуганно кивнула. – Вопрос исчерпан. Ну, а теперь иди ко мне!
Его страстный взгляд, его властные руки, его жаркие поцелуи заставляли ее забыть обо всем: и о Тине, и о предстоящих переменах в жизни, и о том, что от внимания господина ничто не сокрыто в этом доме…
Лаская, он нежно скользил губами по ее телу – от шеи за ушком к груди и вниз, до бедра… А когда его горячий
– Он шевельнулся! Он толкнул меня!
– Я тоже чувствую его, детка! Он здесь, под моей рукой.
Она накрыла своими ладонями сильные руки господина, прижала их к своему животу и, закрыв глаза, еще и еще, всем своим существом внимала этим первым толчкам маленького, но уже такого уверенного в себе существа. Внимал и господин. Наконец малыш угомонился, будто уснул, а его отец прошептал, не отнимая рук от живота Шакиры:
– Только попробуй оказаться девочкой, маленький негодник! Впрочем, ты так нахально бьешь ногами, что сомневаться в том, что ты мальчик, не приходится! Так слушай меня внимательно, маленький ибн Фархад. Я воспитаю из тебя настоящего аль-Джали – воина и властителя, дам свое имя и признаю тебя наследником! Потому что я так хочу! И потому, – он привлек к себе Шакиру, поцеловал ее в губы и закончил, – что я люблю женщину, которую выбрал тебе в матери!
– А она так любит твоего отца! – тихо-тихо произнесла Шакира.
– А теперь, – снова обращаясь к ребенку, продолжил господин Фархад тем низким рокочущим голосом, который больше всего будоражил чувства Шакиры, – я объясню тебе, мой сын, как надо любить женщину, чтобы она не могла забыть тебя до конца жизни и, даже умирая, повторяла лишь твое имя!
Из покоев господина Фархада, не заходя в помещение гарема, она прямиком отправилась в свое новое жилище. Жалеть было не о чем. Впрочем, Шакира попрощалась бы с Аишей, но Хафиз не разрешил.
Итак, новый дом – небольшой, уютный, окруженный садом, с собственной купальней, он понравился Шакире. Господин сам отвел ее туда и с ревнивым вниманием наблюдал за выражением ее лица: все ли нравится? Их сопровождал Хафиз, чуть позже приведший повитуху Фатиму, женщину в годах, но крепкую и жизнерадостную, а также двух рабынь. Эти три женщины должны были отныне находиться при Шакире неотлучно и днем и ночью, бежать на первый же ее зов и внимать каждому желанию, а Фатима, кроме прочего, обязана была ежедневно докладывать господину о здоровье и настроении будущей матери.
И еще одно. Полагалась охрана.
– Главным я поставил Саида, – небрежно бросил хозяин и, глядя на ее удивленное лицо, расхохотался и пояснил: – В его честности я уверен, а следуя своим чувствам, он будет охранять тебя так, что на день караванного пути вокруг все будет спокойно и безопасно! И не беспокойся, – добавил он, хотя она ни о чем и не спрашивала, – вся стража будет только снаружи, так что ты никого из них никогда не увидишь!
Один за другим таяли дни, отведенные Создателем на вынашивание младенца. «Поскорее бы!» – подгоняла Шакира время. Чувствовала она себя хорошо. И ухаживали за ней с воистину царским почтением и ревностным вниманием. Но вот скука – невыносимая, смертельная! Изо дня в день – одно и то же: с утра явятся рабыни одевать, умывать и причесывать. Потом повитуха расспросит о самочувствии и осмотрит. Может быть, придет Хафиз – выслушает всех, стукнет посохом и уйдет. И так – ежедневно! Отупляющее и до тошноты томительное течение времени…